Сара Барнард - Прощай, мисс Совершенство

– И ничего она не вдрызг . Просто слегка… навеселе.

– Она сказала «шуры-муры». Точно вдрызг. Даже моя бабушка такого не скажет.

Валери снова выходит из ванной, на сей раз с чистым лицом.

– По койкам, малышня, – говорит она, танцуя в сторону лестницы, а потом скользя – и я это в прямом смысле! – вверх по ступенькам.

Коннор смотрит на меня в упор:

– Ладно, ладно, она правда набралась.

– Думаю, это ты. Из-за тебя она сорвалась. Ты сломала Валери.

– О, боже, – говорю я, глядя на опустевшую лестницу. – А ты прав. Я…

Я поворачиваюсь к нему, чтобы договорить, но его губы внезапно прижимаются к моим, теплые и привычные. Я расслабляюсь, касаясь языком его языка. Его рука скользит по моему телу, пока не останавливается на щеке.

Мы ненадолго теряем счет времени, и в какой-то момент я понимаю, что мы лежим, переплетясь, на полу и поцелуи переходят в стадию, когда их одних уже недостаточно. Мы вроде как понимаем это одновременно, потому что отстраняемся друг от друга, тяжело дыша, и смотрим друг на друга. Он касается моей руки. Я чувствую, как в пространстве между нами колотится его сердце. А еще я чувствую… ну, кое-что еще.

– Может, нам это… – Коннор покраснел и тяжело дышит. Он сглатывает. – Хочешь пойти прилечь?

Я киваю.

– Дай мне только… – Голос у меня хриплый, и я прокашливаюсь, стараясь прийти в себя. Я показываю на лестницу, по которой бог знает как давно поднялась Валери. – Дай только проверю.

Мы встаем, и я крадусь по ступенькам, оставив Коннора внизу. Приоткрываю дверь, на которой розовым мелком написано « ЭММА », и оглядываюсь. Валери лежит на кровати на боку, очевидно, спит. Я закрываю дверь и крадусь обратно, чувствуя, как по лицу расплывается улыбка. Я киваю Коннору: все чисто. Он берет меня за руку, сияя счастливым розовым румянцем, и мы вместе идем через гостиную – в спальню Валери. От вина по моему телу разливается приятное тепло, и я чувствую себя какой-то особенно живой.

Между нами с Коннором висит электрическое напряжение, и я чувствую это в его глазах и улыбке.

Мы ложимся на кровать, сворачиваясь калачиком, и его палец спускается по моей щеке к подбородку, и Коннор склоняется меня поцеловать.

Когда тебе шестнадцать, ты лежишь на кровати с бойфрендом, вы до этого выпили вина, а в другой комнате спит твоя сестра, могут произойти определенные вещи. Я знаю об этом, и Коннор тоже знает, и это знание – тоже часть нашего опыта.

Тот первый и единственный раз, когда мы с Коннором почти занялись сексом, получился какой-то поспешный и скомканный. У нас было полчаса, пока его мама с бабушкой смотрели «Полдарк» внизу. А еще, когда занимаешься сексом в первый раз и веришь в то, что потеря девственности, – это реальное явление, а не тупая, придуманная людьми абстракция, самым важным становится побыстрее с ней расправиться. Не идет никакой речи о том, чтобы расслабиться или, не дай боже, получить удовольствие.

Но на этот раз все иначе. С того неудачного раза мы научились, как целоваться, как касаться друг друга, и мы проделываем это все неспешно и как следует. Когда наступает решительный момент, когда мы остаемся без одежды и Коннор уже надел презерватив, я замечаю, что он еще нервничает, но я почему-то спокойна. Все так правильно.

Я управляю процессом, и он мне позволяет. Я думаю о том, почему мы не занимались этим раньше – и одновременно я рада, что мы дождались правильного момента . А потом я перестаю думать, и остаемся только мы с ним, наш жар и любовь, и все так идеально, что мне не верится.

После мы тихо лежим на спинах, уставившись в потолок. Я слышу, как Коннор пытается унять бешеный ритм дыхания. Я вспоминаю про «шуры-муры» и улыбаюсь в темноте. Наконец он говорит:

– Это было… ох…

– Ага, – отвечаю я.

Позже – я не знаю, сколько проходит времени, потому что оно течет как-то иначе, мимо нас, – Коннор засыпает. Я выбираюсь из-под одеяла, одеваюсь и крадусь к двери. В гостиной тихо и темно, коробка с пиццей и пустые стаканы лежат там же, где мы их оставили. Я на автопилоте прибираюсь, наслаждаясь тишиной и одиночеством, – впервые за последние двенадцать часов.

Пока я споласкиваю стаканы, мне приходит в голову, что я сейчас ближе к Бонни, чем была со времени ее отъезда. Какая странная мысль. Я бы могла написать ей прямо сейчас, рассказать про нас с Коннором. Но как мне поделиться лишь этим – и оставить в стороне все остальное? Например, тот незначительный факт, что мы сейчас в Йорке и собираемся вернуть ее домой? Может , сказать ей, что я делаю, дать ей знать, что скоро приеду? Может, найти телефон и отправить ей сообщение: « Угадай, где я! » Нет. Плохая идея. Что, если она расскажет мистеру Кону, он перепугается и они уедут до того, как я доберусь до них? А что, если она скажет мне не приезжать? Такое ведь тоже может случиться. Вряд ли она захочет, чтобы я приехала. Мой единственный выход – это приехать без приглашения, не объявив о себе.

А что насчет Валери? Как мне уговорить ее отвезти нас в Глазго? Рассказать ей правду? Но это тоже не выход. Она ведь тут же позвонит в полицию, а меня погрузят в машину и отвезут обратно в Кент, и я ничего не смогу с этим сделать.

К тому времени, как я возвращаюсь в комнату, ответов у меня еще нет. Коннор крепко спит, и, глядя на него, я колеблюсь. Я собиралась разбудить его и напомнить, что он должен спать на диване, но как-то это жестоко. Может, мне самой уйти на диван? Ну ладно, только прилягу на минутку.

Я забираюсь под одеяло и сворачиваюсь калачиком рядом с Коннором, прислушиваясь к его дыханию в ночной тиши. Он, поворочавшись, кладет руку мне на плечо и утыкается лбом мне в голову. Я улыбаюсь. Это так мило – просто мило! – что я растворяюсь в нем, в его мягком тепле, и закрываю глаза. Лежа рядом с Коннором, я думаю о том, как очутилась здесь. Еще неделю назад я спала в Ларкинге, в собственной кровати, и все было абсолютно обычно. А теперь я в Йорке, в квартире приемной сестры, где и не чаяла когда-нибудь очутиться. Я отправилась сюда с тайной миссией вернуть беглую подружку домой в Англию. Я только что занималась сексом со своим бойфрендом. И все это сводится к Бонни, самому постоянному и надежному человеку в моей жизни, моей лучшей подруге.

Завтра мы снова увидимся. Скорее всего эта странная, неожиданная неделя закончится тем, что мы сядем на заднее сиденье машины Валери и отправимся домой в Ларкинг. Я так ясно это вижу. Коннор на переднем сиденье, Валери за рулем улыбается, покачивая головой, все еще не веря, что ее туповатая младшая сестра такое провернула. А Бонни, все еще ошеломленная, сидит рядом и сжимает мне руку, говоря:

– Ты была права. Слава богу, ты приехала за мной.

Я засыпаю, удерживая в голове эту картинку. Честное, родное лицо Бонни, и слова, в которых столько успокаивающего одобрения.