Дэвид Линдсей - Путешествие к Арктуру [litres]

Однако Маскалл спокойно встретил его взгляд. Прежняя картинная четкость формы покинула Спейдвила; Маскалл осознавал, что это хмурое лицо есть не что иное, как фальшивый портик, за которым скрывается слабый, запутавшийся разум.

– Оно лживо.

– Значит, пожертвовать собой ради другого – лживый поступок? – спросила Тайдомин.

– Я пока не могу спорить, – ответил Маскалл. – Сейчас мир с его сладостью кажется мне склепом. Все в нем, включая меня самого, вызывает отвращение. Я больше ничего не знаю.

– Значит, долга не существует? – жестко спросил Спейдвил.

– Он кажется мне плащом, под которым мы разделяем удовольствие других людей.

Тайдомин потянула Спейдвила за руку.

– Маскалл предал тебя, как и многих других. Пойдем.

Спейдвил не шелохнулся.

– Ты быстро изменился, Маскалл.

Не ответив ему, Маскалл повернулся к Кэтису:

– Почему люди продолжают жить в этом мягком, постыдном мире, когда могут убить себя?

– Дети Суртура дышат болью. Чем еще ты хотел бы дышать?

– Дети Суртура? Разве Суртур не есть Формирующий?

– Это величайшая ложь, шедевр Формирующего.

– Отвечай, Маскалл! – потребовал Спейдвил. – Ты отрекаешься от праведного поступка?

– Оставь меня в покое. Уходи! Я не думаю о тебе и твоих идеях. Я не желаю тебе зла.

Быстро стемнело. Вновь воцарилось долгое молчание.

Кэтис отшвырнул кремень и подобрал свой посох.

– Женщина должна вернуться домой, – сказал он.

– Ее заманили сюда, и она пришла не по доброй воле. Ты вероотступник, Спейдвил, и должен умереть!

– Это не в его власти, – тихо произнесла Тайдомин. – Ты позволишь истине быть втоптанной в грязь, Спейдвил?

– К ее гибели приведет не моя смерть, а мои попытки избежать смерти. Кэтис, я принимаю твой приговор.

Тайдомин улыбнулась.

– Что до меня, я слишком устала, чтобы идти дальше, а потому умру вместе с ним.

– Докажи свою искренность, – велел Кэтис Маскаллу. – Убей этого человека и его любовницу, согласно законам Хатора.

– Я не могу этого сделать. Я путешествовал с ними в мире.

– Ты отверг долг, но теперь ты должен его исполнить, – произнес Спейдвил, спокойно поглаживая бороду. – Какой бы закон ты ни принял, ты обязан ему подчиняться, не глядя вправо или влево. Твой закон приказывает забить нас камнями. А скоро стемнеет.

– Неужели тебе даже на это не хватит мужества? – воскликнула Тайдомин.

Маскалл неуклюже сдвинулся с места.

– Будь свидетелем, Кэтис, что меня принудили это сделать.

– Хатор глядит на тебя с одобрением, – ответил Кэтис.

Маскалл направился к груде камней на берегу пруда. Оглядевшись, выбрал два больших куска скалы, самых тяжелых, что мог унести, и, спотыкаясь, вернулся назад.

Он уронил камни на землю и стоял, пытаясь отдышаться. Когда к нему вернулся голос, произнес:

– У меня сердце не лежит к этому поступку. Неужели нет другого варианта? Переночуй здесь, Спейдвил, а утром возвращайся туда, откуда пришел. Никто не причинит тебе вреда.

Ироничную улыбку Спейдвила скрыла темнота.

– Ты предлагаешь мне размышлять еще один год, а потом вернуться в Сэнт с другими истинами? Не теряй времени, Маскалл, и выбери для меня камень потяжелее, ведь я крепче Тайдомин.

Маскалл поднял один из камней и сделал четыре широких шага. Спейдвил стоял перед ним, выпрямившись, и спокойно ждал.

Огромный камень рассек воздух, словно тень, и врезался Спейдвилу в лицо, сокрушив его черты и сломав шею. Спейдвил умер мгновенно.

Тайдомин отвернулась от рухнувшего человека.

– Поторопись, Маскалл, не заставляй его ждать меня.

Тяжело дыша, Маскалл поднял второй камень. Тайдомин встала перед телом Спейдвила, серьезная и равнодушная.

Камень ударил ее между грудью и подбородком, и она упала. Маскалл подошел к ней, опустился на колени и обнял ее. В его объятиях она испустила последний вздох.

Маскалл положил ее на землю и, тяжело опершись на руки, вгляделся в мертвое лицо. Переход от героического, одухотворенного выражения к похабной, ухмыляющейся маске Кристалмена произошел мгновенно, однако он его увидел.

Поднявшись в темноте, Маскалл притянул к себе Кэтиса.

– Это истинное подобие Формирующего?

– Это Формирующий, лишенный иллюзии.

– Откуда взялся этот ужасный мир?

Кэтис не ответил.

– Кто такой Суртур?

– Ты приблизишься к нему завтра. Но не здесь.

– На моем пути слишком много крови, – сказал Маскалл. – Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Не бойся перемен и разрушения. Бойся смеха и радости.

Маскалл задумался.

– Скажи мне, Кэтис, если бы я решил последовать за Спейдвилом, ты бы действительно принял его веру?

– Он был человеком великой души, – ответил Кэтис. – Я понимаю, что гордость наших людей есть не что иное, как очередной росток удовольствия. Завтра я тоже покину Сэнт, дабы обдумать все это.

Маскалл содрогнулся.

– В таком случае эти две смерти были не необходимостью, а преступлением!

– Он сыграл свою роль, а женщина подточила бы его идеи своей мягкой любовью и преданностью. Не жалей ни о чем, странник, но немедленно уходи из этой страны.

– Сегодня? Куда я пойду?

– В Уомбфлэш, где ты встретишь прозорливейшие из умов. Я провожу тебя.

Он взял Маскалла под руку, и они зашагали в ночь. Около мили они шли по краю пропасти. Пронизывающий ветер швырял песок им в лицо. Сквозь прорехи в облаках ярко светили далекие звезды. Маскалл не нашел знакомых созвездий. Он задумался, видно ли отсюда земное солнце и если да, то где оно.

Они подошли к вершине грубой лестницы, которая вела по скале вниз. Лестница напоминала ту, по которой Маскалл поднялся сюда, только спускалась в лес Уомбфлэш.

– Это твой путь, – сказал Кэтис. – Дальше я не пойду.

Маскалл удержал его.

– Ответь лишь на один вопрос, прежде чем мы расстанемся. Почему удовольствие кажется нам таким постыдным?

– Потому что, испытывая удовольствие, мы забываем свой дом.

– Которым является…

– Маспел, – ответил Кэтис.

Он высвободил руку, развернулся и ушел во тьму.

Спотыкаясь, Маскалл спустился по лестнице. Он устал, но испытывал презрение к своей боли. Из уцелевшего проба начала сочиться некая субстанция. Бесконечно долго Маскалл перебирался от ступени к ступени. По мере приближения к дну пропасти шорох и вздохи деревьев стали громче, воздух был теплым и неподвижным.

Наконец он достиг земли. Попытался продолжить путь, но постоянно спотыкался о корни и врезался в древесные стволы. После нескольких таких столкновений Маскалл решил остановиться на ночлег. Он соорудил подушку из сухих листьев, рухнул на нее и почти мгновенно провалился в глубокий, тяжелый сон без сновидений.