Джек Вэнс - Магнус Ридольф

«Вот именно, – отозвался Паскоглу. – Знаете ли вы, кто его убил?»

«Конечно, – сказал гекатиец. – Разве это кому-нибудь неизвестно?»

«Мне это неизвестно, – ответил Паскоглу. – Так кто же убийца?»

Гекатиец посмотрел вокруг. Когда его глаза снова сосредоточились на лице Паскоглу, они стали пустыми, как отверстия, пробитые в стене склепа: «Судя по всему, я допустил ошибку. Если бы меня предупредили о том, что убийца желает остаться неузнанным, почему бы я пренебрег его желаниями? Даже если раньше я знал, кто совершил убийство, теперь я ничего не знаю».

Паскоглу опасно побагровел, и Магнус Ридольф поспешил решительно заявить: «Вполне разумный подход».

Чаша терпения Паскоглу переполнилась: «Думаю, что это совершенно безответственный подход! Совершено убийство – и это существо призналось, что может опознать убийцу, но отказывается это сделать… На мой взгляд, его следует держать взаперти у него в коттедже, пока нас не навестит патрульный звездолет».

«Если вы это сделаете, – отозвался гекатиец, – я опорожню в воздух содержимое моего спорового мешка, после чего ваш Централ будет населен сотнями тысяч миниатюрных существ, причем ущерб, нанесенный любому из них, будет равнозначен тому преступлению, которое вы теперь расследуете».

Паскоглу подбежал к двери и распахнул ее: «Вон! Уходите! И улетайте на первом звездолете! Больше никогда не пущу вас в Централ!»

Гекатиец удалился, не высказывая никаких замечаний. Магнус Ридольф поднялся на ноги и приготовился последовать за ним. Паскоглу поднял руку: «Одну минуту, господин Ридольф! Мне нужен ваш совет. Я поторопился, потерял голову».

Помолчав, Ридольф спросил: «Чего вы от меня хотите?»

«Найдите убийцу! Помогите мне выбраться из этой паутины!»

«Одно может помешать другому».

Паскоглу опустился в кресло и закрыл глаза ладонью: «Не говорите загадками, Ридольф!»

«По существу, господин Паскоглу, вы не нуждаетесь в моей помощи. Вы уже допросили подозреваемых и познакомились, хотя бы поверхностно, с цивилизациями, сформировавшими их образ мыслей».

«Да-да!» – пробормотал Паскоглу. Развернув список пассажиров, он уставился на него, после чего покосился на Ридольфа: «Кто из них? Диаспорус? Он убил Бонфиса?»

Ридольф с сомнением поджал губы: «Диаспорус – рыцарь, выросший на Дакке, гладиатор-любитель, очевидно пользующийся большим уважением. Убийство такого рода несовместимо с его самооценкой. с его уверенностью в себе. Вероятность его вины, на мой взгляд – 1 процент».

«Хммф! Как насчет Фьямеллы Тысячи Свечей? Она признаётся в намерении погубить Бонфиса».

Магнус Ридольф нахмурился: «Трудно представить себе такой вариант. Убийство посредством эротического истощения в принципе возможно – побуждения Фьямеллы неоднозначны. Насколько я понимаю, нежелание Бонфиса вступить с ней в брак оскорбило ее, в связи с чем она стремилась оправдаться, поддержать свою репутацию. Если бы она смогла погубить несчастного Бонфиса бесконечными приставаниями и соблазнениями, она сохранила бы лицо в глазах соплеменников. Но убийство Бонфиса, совершенное каким-либо другим методом, полностью лишило бы ее такой возможности. Опять же, вероятность ее вины – 1 процент».

«Хммф! Что вы думаете о Торне-199?»

Ридольф развел руками: «Он не был одет, как убийца. Вывод предельно прост: вероятность его вины – 1 процент».

«Ну хорошо! – воскликнул Паскоглу. – А что вы скажете о жрецах, Имплиеге и Банцозо? Им нужно было принести кого-нибудь в жертву своему божеству».

Ридольф покачал головой: «Убийца не соблюдал никаких обрядов. В наказание за такое жертвоприношение жрецам грозили десять тысяч лет адских мучений».

«Может быть, они не настолько доверяли догматам своего культа?» – не слишком уверенно предположил Паскоглу.

«А тогда зачем им вообще понадобилось бы жертвоприношение? – возразил Ридольф. – Вероятность: 1 процент».

«Ладно – остается еще Звездохранитель, – размышлял Паскоглу. – Но вы настаиваете на том, что он не стал бы убивать Бонфиса в присутствии свидетелей…»

«Это было бы весьма маловероятно, – кивнул Ридольф. – Конечно, можно допустить, что Бонфис был не ученым, а шарлатаном, что палеолитические варвары притворяются таковыми, и что Звездохранитель был каким-то образом вовлечен в этот маскарад…»

«Да-да! – с готовностью согласился Паскоглу. – Я тоже представляю себе нечто в этом роде».

«Единственный недостаток такой гипотезы заключается в том, что она никак не может соответствовать действительности. Как антрополог, Бонфис пользовался широкой известностью. Я следил за дикарями и считаю, что они – неподдельные представители примитивной пещерной культуры. Они испуганы, они в замешательстве. Цивилизованный человек, притворяющийся дикарем, бессознательно преувеличивал бы свою враждебную агрессивность. Настоящий дикарь, приспосабливающийся к цивилизации, подражает наставнику – в данном случае, Бонфису. Когда я наблюдал за пещерными людьми за ужином, меня позабавили их старательные попытки имитировать манеры Бонфиса. Кроме того, когда мы осматривали тело Бонфиса, варвары очевидно не понимали, чтó происходит, проявляя признаки страха и беспомощности. Их поведение ничем не напоминало расчетливое притворство цивилизованного человека, желающего выйти сухим из воды в щекотливой ситуации. Думаю, что мы можем с уверенностью допустить аутентичность самого Бонфиса и его палеолитических подопечных».

Паскоглу вскочил на ноги и принялся расхаживать взад и вперед: «Значит, дикари не могли убить Бонфиса».

«Вероятность этого ничтожно мала. И, если мы согласны с тем, что дикари не притворяются, мы вынуждены признать, что Звездохранитель никак не мог быть их сообщником, то есть исключить его из числа подозреваемых на упомянутых мной раньше культурологических основаниях».

«Значит, остается гекатиец. Вы его тоже не подозреваете?»

«Он – наименее вероятный кандидат, – сказал Магнус Ридольф. – По трем причинам. Во-первых, он не человек, ему незнакомы такие эмоции, как неконтролируемый гнев и жажда мщения. На Гекате насилие не существует в принципе. Во-вторых, не будучи человеком, он не стремился бы к какому-либо взаимодействию с Бонфисом. Леопард не нападает на дерево – они не взаимосвязаны биологически, это противоречило бы инстинктам леопарда. Аналогично несовместимы инстинкты гекатийца и человека. В-третьих, для гекатийца было бы невозможно, как физически, так и психологически, убить Бонфиса. У него нет пальцев на верхних конечностях, представляющих собой выросты хрящей или сухожилий. Он не смог бы нажать на спусковой крючок лазерного пистолета – ему помешала бы предохранительная скоба. Думаю, что мы можем оставить гекатийца в покое».