Пол Андерсон - Билл, герой Галактики (Сборник американской фантастики)

Нахмурившись, он набросал несколько вариантов.

«Ее ясные карие глаза обещали неземные наслаждения…»

«Ее маленькие алые губки чуть дрогнули, когда я…»

«Хотя ее маленькая рука лишь на мгновение коснулась…»

Хадуэлл вырвал страницу. Пять месяцев вынужденного одиночества не проходят бесследно, сказал он себе. Лучше вернуться к главному, а Меле оставить на потом.

«Есть много способов помочь этим людям. Но очень велико искушение не делать абсолютно ничего, чтобы ни в коей мере не нарушать естественный ход их развития».

Закрыв блокнот, Хадуэлл долго смотрел на далекую деревню, освещенную факелами. Затем вновь раскрыл блокнот.

«Однако мне представляется, что их культура достаточно сильна, чтобы вобрать в себя только лучшее, отбросив все наносное. Моя помощь пойдет лишь на пользу. И я всем сердцем хочу им помочь».

Хадуэлл закрыл блокнот и убрал ручки.

Следующим днем Хадуэлл начал творить добро. Он заметил, что многие игатийцы страдают болезнями, переносчиками которых являлись кровососущие насекомые. Подбирая соответствующие антибиотики, он вылечил всех, за исключением самых запущенных случаев. Затем под его руководством рабочие команды прорыли дренажные канавы и спустили стоячую воду, в которой плодились насекомые.

При врачебных обходах его всегда сопровождала Меле. Прекрасная игатийка быстро приобрела навык ухода за больными, и вскоре Хадуэлл уже не мог обходиться без нее.

Наконец, в деревне не осталось тяжелых больных, и Хадуэлл проводил все больше времени в залитой солнечными лучами роще. Там он отдыхал и работал над книгой.

Заметив изменение распорядка дня Хадуэлла, жрец тут же собрал жителей деревни, чтобы обсудить дальнейшие действия.

— Друзья, — обратился к собравшимся Лэг, — наш благодетель Хадуэлл оказал деревне неоценимые услуги. Он вылечил наших больных, и многие из них смогут жить, вознося хвалу Тангукари. Но Хадуэлл устал и отдыхает, нежась в солнечных лучах. То есть он ждет награду, за которой прилетел к нам.

— Посланец заслужил награду, — согласно кивнул Вэсси, купец. — Полагаю, что жрец должен взять булаву, пойти в рощу и…

— С чего такая скаредность? — удивился Джул, готовящийся стать жрецом. — неужели посланец Тангукари не заслужил лучшей смерти? Хадуэлл достоин большего, чем удар булавой! Гораздо большего!

— Ты прав, — с неохотой признал Вэсси. — Я предлагаю вогнать ему под ногти ядовитые шипы легенбюри.

— Может, шипы достаточны для купца, — возразил Тгара, камнетес, — но не для Хадуэлла. Он заслуживает смерти вождя! Я предлагаю привязать его к дереву и разжечь под пятками небольшой костерок, чтобы…

— Подождите, — оборвал его Лэг. — Хадуэлл достоин смерти мученика. Отнесем его к ближайшему гигантскому муравейнику и погрузим в него по шею.

Предложение жреца встретили с восторгом.

— А пока он будет кричать, пусть бьют ритуальные барабаны, — добавил Тгара.

— А мы потанцуем в его честь, — вставил Вэсси.

— И выпьем за него, — заключил Катага.

Уточнив последние мелочи, они назначили время празднества. Деревня трепетала в религиозном экстазе. Хижины украсились цветами. Лишь святилище Инструмента темнело голыми стенами. Женщины смеялись и пели, готовясь к пиру смерти.

Только Меле, непонятно по какой причине, было не по себе. Низко склонив голову, она пересекла деревню и направилась к роще, где отдыхал Хадуэлл.

Раздевшись по пояс, тот загорал под двумя солнцами.

— Привет, Меле, — помахал он рукой. — Я слышу барабаны. Что-то готовится?

— У нас будет праздник. — Меле села рядом.

— Отлично. Можно мне поучаствовать?

Меле, не сводя с него глаз, медленно кивнула. Ее сердце таяло при виде истинного мужества. Посланец свято соблюдал древний кодекс, согласно которому мужчина должен притворяться, будто праздник его смерти не имеет к нему никакого отношения. В ее деревне никому не удавалось казаться столь безучастным. Но, разумеется, посланец Тангукари лучше других знает, как нужно вести себя в столь ответственный момент.

— Скоро начнется праздник? — спросил Хадуэлл.

— Через час, — ответила Меле. Еще недавно ей было легко и свободно рядом с Хадуэллом, а теперь словно что-то сдавило сердце. Объяснения она не находила. Застенчиво взглянула Меле на яркую одежду посланца, его рыжие волосы.

— Интересно… должно быть, чертовски интересно… — Хадуэлл умолк, завороженный красотой девушки, идеальной линией ее шеи и плеч, черными волосами, исходящим от них тонким ароматом. Нервно сорвал он травинку. — Меле… Я…

Слов не хватило, но внезапно Меле оказалась в его объятьях.

— О, Меле!

— Хадуэлл! — всхлипнула она, прижимаясь к его груди. Затем резко отстранилась, ее глаза светились тревогой.

— В чем дело, дорогая? — спросил тот.

— Хадуэлл, мог бы ты сделать что-нибудь еще для деревни? Что угодно? Мы оценили бы твою доброту.

— Конечно мог бы. Но я подумал, что сначала можно и отдохнуть, а потом не спеша…

— Нет! Пожалуйста! — взмолилась Меле. — Эти ирригационные каналы, о которых ты говорил. Ты можешь приступить к ним немедленно?

— Если ты хочешь, я готов. Но…

— О, дорогой! — Хадуэлл протянул к ней руки, но Меле отступила на шаг. — Нет времени! Я должна вернуться и оповестить деревню.

И она убежала, а Хадуэлл остался в роще, размышляя о странных манерах туземцев, в особенности их женщин.

Меле примчалась в деревню и нашла жреца в храме. Лэг молился. Меле рассказала ему о новых планах посланца Тангукари.

Старый жрец медленно кивнул.

— Тогда церемонию следует отложить. Но скажи, дочь моя, чем вызвана твоя заинтересованность?

Меле покраснела и промолчала.

Жрец улыбнулся, но затем лицо его посуровело.

— Я понимаю. Послушай меня, девочка. Не позволяй любви отвлечь тебя от истинного служения Тангукари, не отходи от древних обычаев нашей деревни.

— У меня и в мыслях такого не было! — возмутилась Меле. — Я просто чувствовала, что смерть мученика — недостаточная награда Хадуэллу. Он заслуживает большего. ОН заслуживает… Абсолюта.

— За последние шестьсот лет никто не удостаивался Абсолюта, — возразил Лэг. — С той поры, как герой и полубог В’ктат спас игатийцев от ужасных гуилвийских чудовищ.

— Но Хадуэлл тоже герой! — настаивала Меле. — Дай ему время, он проявит себя! Покажет, на что способен!

— Может, и так, — промурлыкал жрец. — Это большая честь для деревни… Но учти, Меле. На это у Хадуэлла может уйти вся жизнь.

— Разве ожидание не окупится сторицей? — стояла на своем Меле.

Старый жрец повозил по полу булаву, глубоко задумался.

— Может, ты и права, наверное, права.

Тут он резко поднял голову, изучающе взглянул на девушку.