Пол Андерсон - Билл, герой Галактики (Сборник американской фантастики)

Билл обеими руками отдал честь, солдаты застыли. Капитан и его свита удалились, после чего врач отпустил и солдат.

— Не слишком ли молод наш Старик для своего поста? — задал Билл вопрос.

— Что ты! Он даже постарше многих других. — Врач рылся в иголках для инъекций, выискивая самую тупую. — Запомни, все капитаны — аристократы по рождению, но даже нашей многочисленной аристократии недостаточно для такой обширной галактической Империи. Приходится довольствоваться тем, что есть. — Врач выбрал самую погнутую иглу и вставил ее в шприц.

— Ладно, мне ясно, почему он так молод, но не слишком ли он глуп для такой работенки?

— Берегись, ты же оскорбляешь Его Величество, дубина!

Перед тобой Империя, существующая уже более двух тысячелетий, и аристократия, которая не имеет притока свежей крови ввиду постоянного инбридинга. Отсюда и следствия: хреновые гены, дефектные доминантные признаки, которые создают касту людей, способную украсить собой любой сумасшедший дом. Наш Старик еще ничего себе, а посмотрел бы ты на капитана моего прежнего корабля! — Врач вздрогнул и с яростью вонзил иглу в филейную часть Билла. Тот заорал и с грустью посмотрел на кровь, которая медленно сочилась из проделанной в его шкуре дыры.

Дверь закрылась. Билл остался в полном одиночестве. Итак, он Заряжающий 1-го класса. Это хорошо, но принудительное продление срока службы уже менее приятно. Настроение его ухудшилось. Захотелось поболтать с друзьями, но они погибли. Настроение еще сильнее испортилось. Билл попытался размышлять о чем-нибудь более радостном и обнаружил, что умеет пожимать руку самому себе. Это открытие его несколько раз веселило. Он откинулся на подушку и пожимал себе руки до тех пор, пока не уснул.

Крещение в купели атомного реактора

Прямо перед ними, в носовом конце похожей на цилиндр каюты ракеты местных сообщений, находилось огромное обзорное окно — гигантский щит из бронированного стекла, в данную минуту заполненный летящими клочьями облаков, слой которых пронизывала ракета. Билл с комфортом расположился в антиперегрузочном кресле, наблюдая с большим интересом за этой живописной картиной. В тесном помещении каюты было около двух десятков посадочных мест, из которых занятых только три, включая Биллово. Рядом с ним сидел (и Билл старался как можно реже поглядывать в эту сторону) Бомбардир 1-го класса, выглядевший так, будто им выстрелили из его собственного орудия. Лицо бомбардира состояло преимущественно из пластмассы и имело только один налитый кровью глаз. По сути дела бомбардир представлял собой что-то вроде самодвижущейся корзины или ящика, так как четыре отсутствующих конечности у него заменялись поблескивающими металлом придатками, изукрашенными многочисленными кнопками, счетчиками и проводами. Бомбардирская эмблема была приварена к стальной раме, заменявшей ему предплечье одной из рук. Третьим пассажиром был пехотный сержант — здоровенный громила, захрапевший сразу же после их пересадки со звездного корабля на ракету местных сообщений.

— Эх, так тебя и разэдак! Нет, ты только глянь сюда! — ликовал Билл, увидев, что ракета наконец пробила облака и пе ред ними распростерлась сияющая золотая сфера Гелиора — Имперской планеты, столицы десяти тысяч солнц.

— Альбедо, будь здоров! — прокряхтел откуда-то из-под пластикового покрытия бомбардир. — Аж глазам больно!

— Еще бы! Чистое ж золото! Это ж даже представить себе невозможно — планета из чистого золота!

— Из золота и я не смогу представить — очень уж в большие денежки она обошлась бы, а вот вообразить планету, крытую анодированным алюминием, — это сколько угодно. Тем более что так оно и есть.

Теперь, когда Билл пригляделся и увидел, что поверхность планеты сверкает действительно совсем не так, как должно блестеть настоящее золото, настроение его слегка подпортилось. Однако он тут же заставил себя приободриться. Пусть они отняли у него мечту о золоте, но со славой Гелиора этого не произойдет! Гелиор все равно остается средоточием Империи, недремлющим и всеведущим оком самого сердца Галактики! Известие о малейшем происшествии на любой планете, на любом космическом корабле немедленно поступает сюда, классифицируется, кодируется, оприходуется, аннотируется, рассматривается, теряется, обнаруживается вновь, принимается к сведению и реагированию. С Гелиора поступают приказы, управляющие целыми обитаемыми мирами, здесь ставятся заслоны на пути наступления вечной тьмы, несомой нашествиями негуманоидов. Гелиор — рукотворный мир со своими морями, горами и континентами, укрытыми металлическим щитом толщиной в несколько миль, состоящим из бесчисленных слоев этажей, громоздящихся один на другой и битком набитых людьми, которые предназначены для претворения в реальность одного единственного идеала. Властвовать!

Вот он — этот сверкающий внешний уровень планеты, буквально усыпанный множеством звездолетов всех размеров и типов, а темное небо над ним непрерывно освещается пламенем идущих на посадку и взлетающих кораблей. Все ближе и ближе надвигается этот пейзаж, и вдруг неожиданно вспыхивает ослепи тельный свет и обзорное окно темнеет.

— Крушение! — ахнул Билл. — Мы погибли!

— Заткни хлебало! Это просто-напросто обрыв ленты. Поскольку в этой банке нет ни одного золотопогонника, механик не стал запускать ее снова.

— Так это было кино?..

— А что же еще? Неужто ты такой псих, что веришь, будто ракеты местных сообщений могут иметь такие огромные обзорные окна, да еще на носу, где особенно велико трение при вхождении в плотные слои атмосферы и где корпус ракеты может легко прогореть? Еще бы не кино!.. Да к тому же, по-моему, лента была запущена задом наперед. Скорее всего, на Гелиоре сейчас уже давно ночь.

Пилот чуть не раздавил их в лепешку ускорением в 15 g, когда ракета пошла на посадку (он, видимо, тоже знал, что на борту нет офицеров), и, пока солдаты пытались вправить сместившиеся позвонки и запихивали в глазницы вылезшие наружу глазные яблоки, люк с грохотом открылся. На планете была не только ночь, здесь еще и дождь шел. Помощник по пассажирской части 2-го класса просунул в каюту голову и наградил их профессионально дружелюбной улыбкой.

— Приветствую вас на Гелиоре — Имперской планете Тысячи Наслаждений… — Тут его лицо обрело привычное выражение свирепости: — Разве с вами, мерзавцами, нет офицеров? А ну, давай катись отсюда, да помогите разгрузить урановую руду, нам тут долго торчать не положено — расписание есть расписание.

Билл с бомбардиром сделали вид, что не слышат, а помощник протискался к спящему сержанту, который храпел, как испорченный ротор, и которого не разбудила даже такая мелочь, как 15 g, и сделал попытку пробудить его. Храп перешел в сдавленное рычание, прерванное диким воплем помощника по пассажирской части, получившего сильнейший удар коленом в пах. Все еще что-то бормоча, сержант присоединился к остальным, уже покинувшим ракету, и помог установить разъезжающиеся стальные подпорки бомбардира на скользкой и мокрой поверхности взлетной полосы. Солдаты с каменным безразличием смотрели, как из грузового отсека прямо в глубокую лужу вылетели их вещмешки. Под занавес помощник по пассажирской части, видимо, желая отомстить, сделал им еще одну мелкую пакость — выключил силовое поле, которое защищало их от дождя, так что уже через секунду солдаты вымокли до нитки и заледенели на холодном ветру. Ветераны взвалили на плечи рюкзаки (кроме бомбардира, который водрузил свой вещмешок на специальную платформу с колесиками) и зашлепали к ближайшим огонькам, тускло светившим сквозь струи секущего дождя примерно в миле от места посадки. На полпути бомбардир вырубился из-за короткого замыкания в проводке, остальным пришлось поставить этот обрубок на платформу с колесиками, нагрузить свои мешки ему на колени, и на весь оставшийся отрезок пути бомбардир превратился в отличное перевозочное средство.