Владимир Алько - Второе пришествие инженера Гарина

Сам же он готовился к другим делам.

Да, все мог знать только Гарин.

Опять, как и семь лет тому назад, он начал свое новое предприятие с деньгами Роллинга, но лишь с той разницей, что отлично сознавал, – этих средств не хватит ему и на четверть намеченного. Предвидя это, еще в середине лета, для некоторой сейсморазведки южной оконечности Африки, был заслан Радлов, и в этих же целях на верфях Харланд энд Вольф, в Англии, модернизировался почтовый пакетбот, водоизмещением 4582 тонн, совершающий до этого рейсы между Ливерпулем и западным побережьем Южной Африки. Корабль с романтическим названием «Саале». Но все по порядку.

Вновь, как и семь лет назад, Гарин носился из одного конца Европы в другой, заключал договоры, совершал сделки, нанимал техников, рабочих, арендовал целые производства и цеха. Платил не торгуясь. Так, на заводах Теслы и Шкоды в Чехословакии изготовлялась для него батарея соленоидов для магнитной «ловушки» Рауха, в Базеле (Швейцария) – кожух реактора и охлаждающая установка. На заводах Круппа, в злосчастной Германии, вытачивалась из цельного куска шамонита детонационная камера, или «расстрельная машина» Гарина; там же – в орудийных цехах – изготовлялась маятниковая система подвески и особое кресло-постель, о чем речь пойдет ниже. В Норвегии для Гарина сжижали азот, в Польше рафинировали каменноугольные смолы, цедили шеллак, в Голландии, в местечке… (вблизи береговой зоны), в одном из переоборудованных электролитических цехов и при личном участии Гарина или его доверенных лиц, шло производство илема. В целях сокрытия одного из побочных эффектов этого продукта – сверхмощного электростатического поля – илем вырабатывался небольшими зарядами, чтобы, уже отдельно складируя их в пустынных, полудиких районах Северной Шотландии, сгустить вещество на передвижных компрессорных установках и закачать в толстостенные, стальные резервуары. Наконец, в самой Англии, – ну да, разумеется, реактор монтировался непосредственно уже на судне; туда же загружались и батареи уплотненного илема. В целях особого рода аффектации корабль переделывался самым решительным и камуфляжным образом.

На баке и на юте судна устанавливались решетчатые, ребристые конструкции, напоминающие собой сферические радиоантенны. Пространство между капитанским мостиком и световым люком машинного отделения было заставлено круглой башенкой с меридиональной щелью, в прорезе которой поблескивал настоящий линзовый телескоп средней разрешающей способности. Одна каюта была отдана под эхолокационную установку. Другие, с позволения сказать, научные приборы: вариометры, гальванометры, манометры (все для замера неизвестно чего, – степени наивности инспектирующих лиц) были навешаны в проходах палубного пространства, занимали целые приборные доски там и сям… с одной, единственно на них возложенной задачей – быть на виду и застить взор. Кому? Вопрос был открытым, пока «Саале» не получила статус океанографического судна, не прошла регистрации и не подверглась первому таможенному досмотру: формальному, надо сказать, ввиду каботажного характера плавания судна вдоль атлантического побережья южной оконечности Европы и Южной Африки. Две паротурбинные установки, суммарной мощностью 11 тысяч лошадиных сил, сообщали кораблю скорость до 22 узлов. Снятия лишнего такелажа и совмещение морских специальностей позволили значительно уменьшить количество членов экипажа (и в этом также был заинтересован Гарин). Но сердце его предприятия – боевая модель реактора с механизмом маятниковой подвески и фиксацией угла атаки – было упрятано в самой глубине трюма и снабжено дополнительным (маскирующим) кожухом; что вполне могло сойти за любую выдумку, какую мог внушить словоохотливый физик людям, далеким от науки.

В третьей декаде ноября из порта Ливерпуль вышло научно-географическое исследовательское судно «Саале», маневрируя в нейтральных водах, миновало скалу-крепость Гибралтар, и, придерживаясь двухсотмильной береговой зоны, взяло направление Южного полушария, или, если быть точнее – имея пунктом назначения Порт-Ноллот, западного, атлантического побережья ЮАР.

Под штурманской рубкой – двумя палубами ниже, располагалось нечто напоминающее московский Царь-колокол, в оплетке проводов, гибких металлизированных шлангах. Становая плита в несколько тонн, была вделана в систему маятниковой подвески, что позволяло при умеренной бортовой качке держать выверенный угол атаки гравитационным лучом. Идущие полукругом блестящие серповидные направляющие придавали сооружению вид гигантской морской астролябии – прибора, служащего для определения азимута по звездам. Время от времени основание установки пронзала мелкая дрожь, – работал повышающий трансформатор, подзаряжающий батарею электролитических конденсаторов. Через две переборки отсюда лоснились черные тушки, – запасы илема, загнанного в цилиндры под огромным давлением. Но даже так спрессованного запаса едва хватало на один сверхуплотненный пакет илема в магнитной «ловушке» Рауха. Во всяком случае, на один «залп» Гарин рассчитывал. Только будет ли это достаточно для его целей? Беспокоили его и результаты изысканий Радлова: отыщет ли он «слабинку» в литосфере земной коры, в нужном ему районе, – куда можно будет направить упреждающий удар?

Теперь Гарин частенько засиживался перед выносным пультом, в кресле оператора, пощипывая трехнедельную бородку и ловя себя на мысли, что жизнь его как-то совершенно не имеет прецедента относительно судьбы других людей, чудна и даже «каким-то дьяволом» обустроена. А если проще – вон там, за перегородками, за клепаным корпусом – мрачная, гибельная бездна; а он знай себе мчит в креслице, в железном пузырьке воздуха, со скудными гарантиями жизни, в то время как пальцы его лежат на приводных рычагах и взывают к силам материи, упрятанным в еще больших безднах, и даже отнесенных на миллиарды лет – к ранней Вселенной, способных в одночасье погубить человечество, – будь на это его воля.

Пока давал лишь знать поляризационный эффект илема, загнанного в рабочие цилиндры. В кильватерной струе в ночное время наблюдался заметный флюоресцирующий след. Это дало повод самолету-разведчику с военно-морской базы Гибралтар, а в дальнейшем пути следования – мыса Даккар, проследовать курсом корабля. Самолеты отстали, сочтя увиденное за проявление жизни микроорганизмов.

Через неделю пути «Саале» пересекла экватор.

От экваториальной линии до западного побережья ЮАР (бывшей республики буров) добрались сравнительно благополучно. Потрепал лишь 5-ти балльный шторм в районе Гвинейского залива, – сорвало за борт одну шлюпку, много хлопот причинил самолетик-амфибия, раскачивающийся на талях и грозивший поломкой судна; сказалась вообще недоукомплектованность экипажа.