Владимир Алько - Второе пришествие инженера Гарина

– Этот геологический разлом… насколько расположен в судоходной части фарватера? Так же: глубина вод, подходы, отмели? – живо заинтересовался Гарин.

Радлов потянул к себе карту, кстати, подсунутую господином «Гиршем».

– Это вот здесь, приблизительно в 180 километрах от побережья. Глубины в этих местах достигают 1500–2000 метров. Рассчитывая по длине, можно допустить, что разлом имеет своим происхождением рифтовый подвижный пояс Срединного Атлантического хребта. Эти образования отличаются повышенной сейсмической опасностью, что также дает нам шанс. Глубины залегания очагов, правда, тоже приличны… склонны к консервации… Так что, если не активизация процесса, – сейсмического выпада должно ждать еще целую геологическую эпоху.

Гарин прищелкнул пальцами, быстро поднялся из кресла-качалки, и, теперь уже покачиваясь с носков на каблуки (выдавая свою заинтересованность, даже некоторую остроту момента), спросил:

– Иными словами, найти спусковой механизм? Скажите, Леонид Андреевич, вопрос принципиальный. (Радлов поджал губы, глянул как бы внутрь себя). Сильное гравитационное возмущение способно стать таким механизмом – быть причиною землетрясения?..

Гарин ждал, чуть с усмешкой: ответ мог только варьироваться в тех или иных известных ему пределах. Это могли стать уже чисто практические расчеты.

Радлов же склонил голову низко-низко, кивнул. Выпрямился.

– Что же. Это хорошо известный науке фактор… Мне тут нечего добавить. Гравитационные силы Луны вызывают заметные приливные явления в толще магмы и даже служат причиной растяжения коры у полюсов Земли до 40 сантиметров.

(У Гарина взлетели брови: это ли не чудо измерительной техники! Факт ему неизвестный).

– …Природа землетрясений и вообще не совсем верно понимается. Это не разовое проявление сил, подобно взрыву. Скорее, как раз наоборот, возвращение пластов к норме, после того, как они на протяжении долгого геологического времени были в состоянии деформации… Что-то похожее на возвращение древка лука в изначальное положение. Кстати, немаловажно: такая аккумулированная энергия не может не присутствовать везде, ввиду крайней неоднородности пород и давления вышележащих пластов. Наличие же разлома как раз предопределяет выход вдоль линии наименьшего сопротивления…

– Сказать иначе, снятия напряжения, – резко вставил Гарин. Прошелся в нетерпении по каюте, стиснул в кулак маленькую, крепкую руку, остановился перед Радловым, долго и пристально всматриваясь в него, так, что тот даже как-то поник, чувствуя себя не более уверенно, чем тогда, в день их первой встречи, в пивной «У Фликов». Господин «Гирш» продолжил: – Я должен сделать вам одно признание. Это диктуется необходимостью. (Гарин говорил тихо и вместе с тем властно). Я вам многим обязан, Леонид Андреевич, и не собираюсь использовать вас в темную… Весьма скоро, в ближайшие три-четыре дня, я стану достаточно платежеспособен, и у меня хватит средств, чтобы отправить вас… куда вы сочтете нужным, даже на золотом самолете, – в вашей же, конечно, собственности, и по полному весу. Или же – это станет одна альтернатива, столь необычная, как и пугающая, в полном соответствии с тем, что вы сейчас услышите. Я не тот, за кого выдавал себя с вами. (Радлов опустил голову, скулы его побелели и выделились). Я не геофизик Гирш, хотя и не совсем профан в этой области… Кое-какая история, хм, мировая, надеюсь, доказывает это… Я – Гарин, изобретатель смертоносного оружия, гиперболоида; преступник и беглец, приговоренный всеми судами мира к смертной казни… заочно, констатирую сию остроумную выдумку юриспруденции, – желчно усмехнулся Гарин. – История – без преувеличения, вам, должно быть, известная, потому-то я и не стану вдаваться здесь в частности. Теперь, когда я вам так открылся, вам решать, Леонид Андреевич. Я вас ни к чему не принуждаю. У меня-то, во всяком случае, выбора нет. Если у вас какие собственные планы, рад буду содействовать их осуществлению. Итак?..

Радлов содрогнулся, на мгновение прикоснулся кончиками быстрых, нервных пальцев к вискам, решился:

– Я знал. Я что-то предчувствовал, – он уже стоял на ногах. – Так это – вы! Теперь… Без вас… Абсурд. С вами – до конца. – Губы Радлова вздрагивали, он не решался протянуть руку. – Располагайте мною… на жизнь и смерть. Ах, что теперь, без вас… все равно… С вами и праздник, и гибель в ряду торжеств. Я сейчас, верно, просто глуп. Простите.

– Ого. Ну, ну, – Гарин весело, непринужденно рассмеялся; тронул онемевшее плечо Радлова. – Вы-то – мозговой центр нашего треста! Следуйте-ка за мной, господин, исполняющий обязанности… там подберем вам должность… есть у меня кое-что показать умному человеку. Это вернет вам должный научный кругозор, а с тем и ясность мышления. Для нас, людей фаустского типа, заметьте, Радлов, единственно приемлемого для существа разумного в этом полутемном уголке Вселенной… (голос Гарина стихал).

Вдвоем они спустились в реакторный отсек.

Следующие несколько дней выскочили точно задуманное счастливое число в три оборота рулетки.

Первым днем (следующим – от встречи Гарина с Радловым) оранжевый самолетик-амфибия уже через полтора часа своего полетного времени запросился на посадку. Вторым человеком в кабине, кроме пилота, оказался смуглолицый латинос: более счастливый, чем мог бы это скрыть. Его усики (тонко выбритые) вытянулись в ниточку, он белозубо улыбался. Самонадеянность – по содеянному. Да ему и было чем гордиться. Вызволение мадам Ламоль – из схватки с агентами Роллинга, участие в расправе с Хлыновым, еще ранее – похищение Косторецкого; теперь вот – он правая рука властительницы небольшого (пока) царства в пределах…(там-то) но вот об этом-то он еще должен был поведать человеку, в предприятии которого его «акции» так неимоверно возросли. Рассказать самую историю второй экспедиции.

Соответственно ему был оказан и прием: взъерошенный Гарин (сорочка несвежая, трехнедельная бородка отдает щетиной, глаза, покрасневшие от многодневного вглядывания в зеркало океана), позабыв субординацию, выскочил на палубу, едва ли не по-русски т.е. расцеловавшись, обнял Валантена, и сразу же увел его к себе в каюту.

Вот что тот поведал:

В Триполи силы крохотной экспедиции распределились так: мадам Ламоль, один из охранников и Валантен устремились сразу в мастерские, на автобазы, в конторы и офисы, представляющие частный, главным образом, английский капитал. Так были арендованы четыре грузовые машины типа «студебеккер»; закуплены съестные припасы, горюче-смазочные материалы и техника по листу-предписанию, составленному Гариным. В реализации этого минимума требований помогали два нанятых инженера – энергетик и механик с бурильных установок, оба – американцы.