Владимир Ильин - Сокамерник

Потом последовала стандартная процедура шантажа: а ну, бабы, гоните живее всю вашу наличность — или я замочу ваше чадо у вас на глазах!

У женщин слишком силен материнский инстинкт. Когда перед ними ставят подобный выбор, они готовы на всё, лишь бы спасти своего ребенка. Если же они начинали юлить и вешать мне лапшу на уши (типа «Ой, а мы не знаем, как открывается сейф, это только хозяин знал»), я обычно для начала приводил раненого в чувство, не особо церемонясь с ним, а если и это не помогало, то простреливал заложнику ногу или руку…

Много времени это не занимало. Минут пять-семь, не больше.

Когда деньги и ценности перекочевывали ко мне, оставалось только попрощаться с гостеприимными хозяевами. Именно попрощаться — навсегда. В нашем деле свидетелей оставлять нельзя — именно на основе их показаний менты потом задерживают две трети налетчиков, как бы они ни пытались скрыться.

В этом отвратительном, жутком сне, всплывшем как воспоминание о моем гнусном прошлом, я давил на спусковой крючок, а жертвы мои почему-то не падали, и я понял тогда, что вооружен игрушечным пистолетиком, и бросил его, пытаясь убежать, но чья-то рука крепко схватила меня за плечо и стала с силой трясти…

Я открыл глаза и увидел перед собой кирпичную физиономию Хрена, который орал, тряся меня так, что мы с ним раскачивались из стороны в сторону, как воздушные шарики:

— Вы что тут, на хрен, совсем охренели?! Подъем давным-давно уже был! А вы дрыхнете, как свиньи в берлоге!.. Вы на работу сегодня пойдете или нет, хрен вам в задницу?!

И в этот момент, словно от тряски во мне что-то сдвинулось, я вдруг понял, что же меня так мучило всё это время.

— Да пошел ты на хрен, мудила! — заорал я в ответ так, что надзиратель испуганно отпрянул от меня, вмазавшись затылком в стену камеры. — Веди меня к Кэпу! Срочно!

Но Хрен быстро опомнился. Он ответил мне в том смысле, что хрен мне, а не Кэпа, потому что где это видано, чтобы начальник тюрьмы принимал зека, когда тому взбредет это в его хреновую башку.

— Тогда передай ему, — уже спокойнее сказал я, — что Эдуард Краснов имеет к нему очень важный базар.

Злобно бормоча что-то себе под нос, Хрен вывалился из камеры.

Виктор висел, как обычно, в отключке и явно не слышал нашего диалога.

Я смотрел на его безмятежное, сосредоточенное лицо, и мне хотелось выть волком.

Еще никогда не сталкивался я с такими проблемами, как эта, и необходимость решать ее висела надо мной, будто гиря.

А что я могу решить и как?! Впервые судьба сделала меня не подсудимым, а судьей, и только сейчас я понял, каково это — решать чью-то участь. Тем более, если знаешь, что от этого зависит и твоя собственная жизнь…

К счастью, Кэп не заставил себя долго ждать. Только на этот раз за мной прибыл не Хрен, а Митрич.

К моему удивлению, начальник КоТа оказался в хорошем настроении.

— Я внимательно слушаю вас, Эдуард Валерьевич, — завел он свою пластинку, когда я вошел в кабинет и остановился перед его столом. — Судя по вашему заспанному виду, ночь прошла весьма плодотворно, не так ли?

Однако я не был сейчас настроен на шуры-муры.

— Короче, так, гражданин начальник, — сказал я. — Мне нужно еще раз посмотреть дело моего сокамерника.

— Что, все-таки пытаешься убедиться в его невиновности? — скривился Кэп.

— Да нет, просто появилась одна мысль, — увильнул от ответа я.

Он пожал плечами, достал из сейфа уже знакомую мне папку и положил ее на стол, поверхность которого была покрыта специальным составом, не дающим предметам взлететь в воздух.

— Что ж, смотри, — сказал Кэп. — Можешь даже сесть на мое место, я сегодня добрый.

С этими словами он встал и принялся разгуливать по кабинету.

Я уселся в удобное мягкое кресло (тут же сработали фиксаторы, прижав меня к сиденью) и стал листать дело Кулицкого.

Меня интересовал лишь один документ в досье — акт судебно-медицинской экспертизы.

На этот раз я прочитал его очень внимательно, от первой буквы до последней.

За то время, пока я прохлаждался на борту КоТа, наука на Земле не стояла на месте. В том числе и судебная медицина. И теперь в распоряжении экспертов имелась возможность определять время смерти с точностью до секунды, даже если после этого прошло несколько месяцев.

И выводы, зафиксированные в акте, подтверждали мою догадку.

Кровь прилила к моим щекам, и я до боли закусил губу.

Теперь я знал, как следует поступить.

Я уже хотел закрыть папку, как вдруг увидел нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание. Из-под кипы каких-то бумаг на столе Кэпа виднелось лезвие костяного ножа. Он был изящным, но острым у него был только самый кончик. Видимо, хозяин кабинета использовал его, чтобы вспарывать конверты писем. Ни на что больше эта «джага» не годилась, но меня она вполне устраивала. Вопрос был в том, как стибрить нож незаметно для Кэпа.

Я принялся уголком глаза следить за Кэпом. Когда тот буквально на секунду повернулся ко мне спиной, я быстро сунул нож за пазуху своего тюремного комбинезона.

— Всё, спасибо, — наконец, сказал я, отдирая зад от кресла.

— Ну и что ты там вычитал? — иронически поинтересовался Кэп.

Я опустил голову. Говорить или нет?

Потом все-таки решился:

— Вы были правы. Это Виктор укокошил семейку антиквара.

— Да ну? — притворно изумился он. — А я-то, дурак, думал: может, действительно судьи ошиблись, а мой зек-сыщик раскопал истину?.. Поведай же идиоту-начальнику, чт? тебя подвигло на такой вывод.

— Результаты экспертизы, — нехотя выдавил я. — Там говорится, что сначала был застрелен ребенок. Потом — его мать. Третья пуля угодила в бабку. И самым последним был убит антиквар.

— Ну и что? — поднял брови Кэп.

— Все убийства были совершены с интервалом в несколько секунд. Скорее всего, жертвы даже не успели крикнуть, когда убийца открыл стрельбу. Если бы в квартире орудовал профессиональный налетчик, он не действовал бы так безмозгло. Он не стал бы убивать первым мальчишку, ведь тот был нужен для шантажа родителей. В таких делах главное — добиться от хозяев квартиры, чтобы они добровольно сдали все ценности и открыли сейф. В крайнем случае, чтобы припугнуть своих жертв, можно было ранить кого-то из присутствующих. Желательно, мужчину — как единственного, кто мог бы оказать реальное сопротивление. А тут слишком быстро всё закончилось, и все выстрелы были смертельными. Одно из двух: либо работал непрофессионал, либо налетчик уже знал шифр сейфа, и ему не требовался спектакль с заложником. И то, и другое указывает на моего сокамерника. Ведь с помощью своего чипа он мог не только решать математические задачки!..

— Есть еще и третья возможность, — усмехнулся Кэп. — Что, если антиквар испугался и открыл грабителям сейф по первому требованию, не дожидаясь, пока те ранят кого-то из членов семьи?