Ян Вайсс - Фантастика чехословацких писателей

Да, я все это знаю, есть там и яма-западня, но желание схватить кусок сала порою сильнее страха смерти, особенно когда смотришь на него в упор, да еще с голодухи.

Но я, господин Муллер, та мышь, которая и сквозь решетку западни проберется!

Брок с опаской огляделся. Вокруг ни души. Тогда он тихонько взялся за ручку. Дверь приоткрылась, и он скользнул внутрь, чтобы осмотреть комнату, прежде чем встретиться здесь с таинственным Муллером.

Над головой раскинулся зеленоватый купол. Больше чем купол! Он был под стеклянным колпаком, плотно, без малейшего зазора прижатым к полу, даже стыка не видно.

Не зеркало ли это?

Гигантское пустое зеркало, вогнутое зеркало, пожирающее Брока. Но как узнать, что это зеркало? Ведь отражать ему здесь нечего, кругом только пустота. Брок быстро повернулся к двери и в ужасе остолбенел: дверь исчезла! Растаяла в зеленоватом ничто.

Брок ощупал стены. Монолит! Пол, потолок, стены сливались воедино, образуя безупречный шар. И хотя

Брок не видел своего изображения, тем не менее это было зеркало! Полированная внутренность шара отражалась сама в себе и казалась бесконечно глубокой.

Обманчивая, непостижимая бесконечность – замкнутый круг перехода от стеклянного купола к плоскости пола. Но и сам пол – зеленоватая бездна несчетных отражений светло-зеленого свода.

А дверь – дверь исчезла. .

Но почему же в этом замкнутом, пустом шаре светло?

Ведь источника света здесь нет. Может быть, зеркала освещают сами себя? Может, свет льется из них?

А если б он был видим? Как бы все это выглядело со стороны?

Брок в изумлении застыл посреди гигантского шара. О, какое безмерное блаженство – не знать, летишь ли ты вверх или падаешь, парить в пустоте, где нет направлений, ощущать невесомость, ибо все стороны света одновременно и притягивают тебя, и отталкивают!

Петр Брок пошатнулся от этого головокружительного блаженства. Но едва сделал шаг по блестящей глади зеркала, как внизу, прямо под его ногой, взвизгнул электрический звонок. Брок отскочил вбок – под мыском ботинка опять раздался звонок, точно он нажал кнопку на стене. .

Брок попробовал на цыпочках уйти с предательского места. Но тщетно! Что ни шаг, то сигнал – весь пол усеян скрытыми кнопками. Где бы он ни поставил ногу, сразу же слышится пронзительный трезвон. .

Брок было заметался, но скоро сообразил, что это бесполезно, что он – в ловушке, в ловушке номер 99, которую расставил ему Огисфер Муллер! И не за что ухватиться, и некуда спрятаться. .

XXXIII

Миллион великанов. . Бешеная гонка по кругу. Пойманное ничто.

Окошко на вершине купола. «Он жив?» Что нужно запомнить. .

И вдруг дверь открылась. Не одна, нет, несчетное множество дверей теснятся друг возле друга и друг за другом в бесконечных шеренгах. И из всех выходят полураздетые великаны в широких красных поясах. Похожие как капли воды. У всех маленькая голова, волосатая грудь, а через плечо переброшена сеть. Миллион великанов как бы выходит из морских глубин.

Под резкий вопль звонка Брок кидается к одной из дверей, но наталкивается на округлую стену. В этот миг все двери исчезают, великаны вступают в зал и начинают раскручивать сети над головой. Их фигуры чудовищно перекошены, лица искажены и вытянуты в бесконечной цепи отражений. Миллионы сетей со всех сторон нацелены на

Брока. Начинается бешеная гонка по кругу. Брок мечется, скользит, увертывается, прыгает, налетает на стены. Но этим исчадиям ада известен каждый его шаг.

Если стряхнуть зеркальные наваждения, то ясно охотник с сетью всего один, и движется он в ограниченном пространстве. Но окаянные звонки под ногами Брока неумолимо визжат: я здесь! Я здесь! По этим звонкам великан и ведет облаву. Сеть все чаще проносится над головой

Брока, падает все ближе. Спасенья нет! Но так просто

Брока не возьмешь... Кулаком в грудь, по физиономии, ногой в живот. Однако нога отскакивает, как мяч от стенки.

В изнеможении Брок падает на зеркальную поверхность. Широкая сеть накрывает его, охватывает все плотнее. Грубые веревки скручивают тело в три погибели, прижимают колени к груди, врезаются в кожу; от страшной боли Брок зажмуривается, в глазах у него темнеет...

Последнее, что он видит, – это маленькое окошко и центре купола. Оно открывается, и в нем появляется лицо.

Отвратительная желтая физиономия, рыжая бороденка,

расщепленная надвое, вместо носа – черные дырки, нижняя губа темная, отвислая, будто гниет. Потом раздался голос:

– Он жив?

– Жив! – выдохнул великан, утирая пот со лба.

Но эти два голоса отозвались уже как бы из его старого сна. . Пахнет карболкой, над ним склоняются два человека в пожелтевших халатах. Один из них трогает носком сапога серые кучи, потом брезгливо откидывает с его лица край халата.

– Жив! – разочарованно повторяет нетерпеливый голос. Брок с усилием поднимает веки, стремясь убедить кого-то очень сильного и здорового, что пока не умер...

Сквозь завесу духоты и вони он видит желтый огонек.

Вон он – светится между толстыми балками, поддерживающими свод этой обители смерти. . Два пышущих здоровьем человека кладут на носилки что-то тяжелое. Жилы у них на руках набухают, и они в ногу – раз-два! – шагают по проходу между нарами. Видны лишь удаляющиеся сапоги...

Все это так странно, так непонятно и в то же время так просто! Достаточно прикрыть лицо краешком халата – и все это исчезает, кончается. Один только краешек халата!

Это надо запомнить!

XXXIV

«Пойманного дьявола боитесь!» Каким видел Петра Брока в свои

линзы слепой Орсаг. «Что за бесстыдство. .» «Он красив?..»

Очнувшись, Петр Брок обнаружил, что все еще опутан сетью, хотя веревки ослабли. Можно было разогнуться.

Он находился в грязной, заброшенной кухне. В одном углу – полуразвалившаяся плита. На стенах – светлые прямоугольники от висевших здесь когда-то картин. В другом углу – куча кухонной утвари.

Множество незнакомых лиц вокруг. Глаза вытаращены, все сгорают от любопытства. От края сети до ближайших зевак – добрых три шага: эта дистанция самолюбия не ущемляет, зато и вполне безопасна.

А сеть и в самом деле странная. Она не падает на пол, будто ждет кого-то. Просто воздухом, без улова, сети не наполнишь. Пустая, она должна упасть плоской бесформенной кучкой. А эта сеть словно натянута, охватывает как бы нечто овальное, однако неуловимое. И ни один из присутствующих не отваживается тронуть это шевелящееся, живое ничто.

– Эх вы, рыцари! Пойманного дьявола боитесь!

Молодая женщина в пестрой короткой юбке пробивается вперед.

– Я, я подойду! Я не боюсь! Хоть мизинцем, а дотронусь!