Джон Райт - Золотая Трансцендентальность

— Никаких версий! Я — это я, Фаэтон! Окончательный! Мне больше ничего не подделают!

Вы пожалеете.

Прозвучало это непривычно обыденно. Машина не угрожала, лишь утверждала — вы, мол, на самом деле пожалеете.

И оказалась права.

Фаэтон вырубился.

Очнулся — ошеломлённым, онемевшим, отяжелевшим, обездвиженным, ослепшим. Веки не поднимались. Тело не слушалось.

На один удушливый миг показалось, что он в плену, что Фаэтонов мозг вычленил враг, что погрузил в океан питательного перегноя…

Не зря, ой как не зря Аткинс плана не раскрыл. Вспомнилось — план одобрил. На этом воспоминание кончалось.

А где он? Файл кратковременной памяти подсказал — на корабле. На своём корабле.

Корабль. Его.

Дозагрузился файл памяти долговременной: перед взором встали чертежи могучего звездолёта. От кормы до носа — сотня километров, корпус отточенный, обтекаемый, как остриё копья, и отлит из золотого металла — адамантия, искусственного вещества невообразимой тяжести, неизмеримой надёжности, жёсткости, тугоплавкости — такого, что и плазме не растопить. Корабль мог нырнуть в небольшую звезду жёлтого класса безо всякого для себя вреда.

Основа корабля — топливо, сотни кубогектар [13] Сubic acres. Поначалу счёл ляпом. "Кубический акр" — недолго и до "Кубического квадратного километра". антиводородного льда. Сродни собрату из обычного вещества, антиводород около абсолютно нулевой температуры обращался в металл, и, соответственно, поддавался магнитным силам. Миллионы миллионов метрических тонн горючего удерживались внутри полого корпуса великого корабля, в бесконечной решётке магнитных ячеек. Менее процента занимали жилые отсеки и управляющие рассудки — остальную часть судна составляло топливо и двигатели.

Мысли переплетались с мыслями разума корабля — чувствовалось, как сырые, неоконченные обрывки додумывались сверхинтеллектом, близким по уровню к Софотеку. Близким, но каким! В нём вмещалась безупречная карта если не всей галактики, то видимой из Солнечной системы части. Сердцевина галактики — световые тысячелетия пыльного, копьелучистого ада с чёрной дырой где-то в глубине — вздутием своим загораживали вести издалека, и, чтобы увидеть дальний галактический бок, чтобы завершить карту, даже бессмертным, даже с таким звездолётом, придётся лететь и ждать долго — тысячи, а то и миллионы лет. [14] Сама галактика наша в размахе имеет где-то сто тысяч световых годов, для справки. Спасибо, кстати, программе Space Engine — познавательно, красиво, полезно, помогает почувствовать себя ничтожеством. Переводя, обращался к ней не раз. И в системных требованиях не значится "близкий к Софотеку сверхинтеллект"! Владимир Романюк, и прочие причастные, (и астрономы всех эпох, разумеется) — человечество в моём лице вам глубоко признательно.

А он не дождётся. Он потерял бессмертие. По закону, при изгнании все запасные копии разума, памяти и личности стирают из Ментальности. Он — снова смертный.

Так, погодите. Прямо сейчас, из хранилища корабля, в него загружали себя. В чём же дело?

Обычно в связке с машинным разумом файлы памяти открывались без нареканий, без задержек, без неуклюжих поисков, без блужданий по указателям и каталогам. Автомат ещё до человека знал, что тот захочет знать, и вклеивал нужные воспоминания бесшовно и безболезненно. Нервные пути слегка перестраивались — и хозяин будто бы сызмала помнил желаемое.

Неужели он — пиратская копия? Настоящий ли он Фаэтон? А вдруг Аткинс заставил подчинённого Воинственному Разуму военного Софотека снять слепок без его, Фаэтона, ведома?

Вгрузился новый файл. Припоминается переносной ноэтический прибор, произведение Софотека Аурелиана, заказанное Разумом Земли — мудрость чья превосходила мудрость остальных машин во столько же раз, во сколько разум машины превышал человеческий.

Так почему же память барахлит?

На космическом атласе зажглась чёрным одна из звёзд. Схватил ледяной ужас. Источник рентгеновских лучей из созвездия Лебедя — Лебедь X-l. Единственная, первая и последняя внесистемная колония человечества, в тысячах световых лет от родины, поначалу — всего лишь исследовательская станция, изучающая чёрную дыру, потом — новый дом для нового народа, а до этого — цель грандиозного десятитысячелетнего путешествия на грузных, медленных судах Пятой Эры под началом Ао Ормгоргона, взъярённого многолетним вещим сном масс-сознания Чародеев. Бессмертия в те далёкие дни не знали, полетели только Альтернативные — Чародеи, движимые безумием, Инварианты, не имеющие страха, и Композиции, поверхностная память которых жила дольше составных индивидуальностей.

У чёрной дыры, питаясь её бесконечной энергией, правила великая цивилизация — но затихли однажды все радиолазерные дальнобойные передачи. Оттуда не приходило ничего. Так её прозвали "Молчаливой Ойкуменой". Оказалось, она жива, и живут там враги — то ли какая-то машина, то ли миллионы людей выдержали бедствие, переждали, не выдавая себя, несколько тысяч лет, и сейчас втайне заслали агента в домашнюю систему — к Солнцу, назад, в Золотую Ойкумену.

Послали за ним. За его кораблём, лучшим в мире.

За Фениксом Побеждающим.

Феникс — единственный из кораблей, способный приблизится к скорости света. Из-за относительности времени даже самые далёкие путешествия не будут тяготой для экипажа, а бессмертному народу не страшны полёты длиной в века.

Немногие хотели покинуть мирное процветание Золотой Ойкумены и отправиться за границы системы бессмертия, а из этих немногих позволить себе подобный звездолёт не мог никто. Если Фаэтон сдастся, умрёт вся мечта о межзвёздных путешествиях — возможно, на тысячелетия. Чужаки же прибыли из Молчаливой Ойкумены, из колонии, где пути к вечной жизни не открыли. Они — дети первопроходцев. Они знают цену странствий, они верят в его мечту и хотят забрать её себе. Они пришли за ним. За его кораблём. Владыки Молчаливой Ойкумены. Когда-то — люди, сейчас — забытые и непостижимые, и прибыли они из чёрной дыры, что пылает в сердце Лебяжьего созвездия.

Подключились каналы внутренних ощущений. Фаэтон почувствовал тело.

И невероятное давление в придачу. Сила тяжести превышала земную в девяносто раз. Судя по сообщениям с канала, его перестроили в противоперегрузочное состояние — плоть напоминала скорее дерево, жидкости обратились густыми, вязкими массами, текущими с трудом под огромным, приковавшим к месту весом. Мягкость мозга искусственно укрепили — чтобы тот пережил сверхгравитацию. Мысли текли во вспомогательной электрофотонной нейропроводке, обвивавшей бездеятельный брикет серого и белого вещества.