Джон Райт - Золотая Трансцендентальность

— Мы проиграли, — сказала Дафна.

— Нет, — удовлетворённо изрёк Фаэтон, смотря из-под поднятого забрала неотрывно куда-то очень далеко, — Разум Земли ошибалась — или же врала. Ничто с нами соглашаться незачем. Может, обошли их инженеры якобы абсолютные ограничения. Может, и идёт война живого с неживым — а если так, Серебристо-Серому должно блюсти человеческие обычаи и слушать волю человечьего духа. Как всё ясно…

Палуба наклонилась, тяжесть стала сильнее. Белый накал в зеркалах начал меркнуть — какое-то солнечное течение невообразимой мощи несло Феникса наверх, из зоны лучистого переноса в конвективную прослойку. Скоро — проткнут фотосферу, вылетят в корону.

Вычислить, или даже представить размах выброса — всплеска плазмы, с которым Феникс вырвется из солнечного ядра — Дафна не смогла. Надвигалась небывалая солнечная буря. Трансцендентальность во всей системе была под ударом помех.

Включилось зеркало с фотосферным прогнозом. Пятнами, кипением разодрало полмодели Солнца, сотни восходящих потоков потянулись щупальцами Кракена из пламени, тысячи радуг-протуберанцев могли перешагивать через целые планеты. Магнитное поле вокруг светила пылало в такой смятке, какую не записывал ещё никакой прибор.

— Облажались по полной, — прошептала Дафна. — По полнейшей.

Фаэтон почувствовал растущую тяжесть. Корабль ухитрялся идти с ускорением через среду плотнее затвердевшего железа.

— Откуда такая скорость? — спросил Фаэтон Царя Молчаливых.

К удивлению Дафны, Ничто ответил. Казалось бы — получив корабль, он на Фаэтона обращал бы не больше внимания, чем на цокот сверчка. Может быть, Ничто и не совсем лукавил, когда уверял в своём благожелательном к человечеству отношении.

— Гравитационные точки сингулярности в солнечном ядре направляют поток наверх, а конфигурации полей прилегающих субатомных частиц были изменены, чтобы уменьшить сопротивление… — принялся объяснять Молчаливый.

Фаэтон заворожённо глядел на очередную зазеркальную прорву формул, связывающих локальные свойства пространства-времени с субатомным трением частиц.

— Ау, мечтатель! Очнись! Ты и на это говно клюнешь? Гляди, какая буря зреет! Твой новый закадыка собирается разнести Солнечный Массив и прикончить тебе отца и прежнего друга, а мне — единственную романтическую альтернативу! Гляди, гляди, бурю какую гоним!

Дафна развернула энергозеркало к Фаэтону. В рентгеновских лучах Солнце напоминало гниющий, бугристый от копошения нарывов плод.

Взгляд Фаэтона опустел. Чего он сиднем сидит? Ему что, парциал успешно мозги промыл? На секундочку Дафна Фаэтона даже возненавидела.

Молчаливый Царь заговорил:

— Досадно. Порой бессердечная действительность вынуждает даже самых любимых предавать дело жизни и помогать врагам. Фаэтон — думаешь, я в схоластике упражнялся? Нет, речи вёл не впустую. Не отворачивайся! Смотри в будущее, смотри на квадриллион лет вдаль, смотри в оберегаемое мною грядущее людей, смотри, как живущие живут дольше светил. Недостаёт выдержки видеть мертвецов? Необходимую уплату? Сомкни веки. Это-

И исчез.

Дафна шарахнулась. Что за..?

Фаэтон направил зеркало на чёрную дыру — она никуда не делась и всё ещё висела над палубой, но теперь поля вокруг сингулярности клокотали, приближаясь к теоретическому вычислительному максимуму. Она обменивалась данными настолько быстро, насколько давала скорость света — и настолько внятно, насколько давала квантовая неопределённость.

Отражение разума Ничто также мыслило в полную силу.

Мыслительные короба заполнялись один за другим, и вскоре корабельный рассудок оказался занят целиком, и даже некоторые второстепенные программы удалялись и пересбирались на потребу растущей мощи вычислений.

— Что такое..? — спросила Дафна. — Твоих рук дело? "Овод" заработал?

Фаэтон коснулся экрана — и его озарило забортной геенной. Тысячи, миллионы завихрений водородной плазмы пробиваются ливнями, ураганами частиц через раздробленную, чёрную и багровую океанскую ширь огненного мира. Магнитные поля корчились в муках.

— Вирус бы отработал мгновенно. Это Отец — борется с Ничто за солнечную магнитосферу. Массив противостоит действиям Ничто.

— Я думала, Софотеки отключены — к Трансцендентальности готовятся?

Фаэтон смотрел, как лихорадочные раздумья заполнили все до единого контуры корабельного разума:

— Ничто хитрит — но соперник гораздо умнее. Похоже, Гелию не только солнечные Софотеки помогают. Гляди — показатели интеллекта зашкаливают. Ничто с Разумом Земли дерётся — или с кем-то ещё больше. Всплывём, помехи пройдут — узнаем, что происходит.

— Не с Разумом Земли оно сцепилось. Мысли шире. Ничто бьётся со всем.

— Со всем?

— Со всем и с каждым. Трансцендентальность созвали раньше.

Пришёл видеосигнал — подплывший к поверхности Феникс смог протолкнуть пробу сквозь жёсткие плазменные потоки.

На зеркале отразились семь нависших над нижней короной антиматериальных глыб, каждая — не меньше Юпитера. Защитные оболочки отблёскивали наледью, а в стороны разбегались сотни антикапель поменьше, размером с небольшую луну. Через пламенные облака виднелись и тысячи сверхсудов — цилиндрических кораблей километровой длины, ощетиненных пусковыми установками, рельсотронами, батареями энерговооружения и системами доставки. Словно серебристая поросль омелы на чёрном от времени дубовом стволе, поверх древних корпусов — времён поздней Шестой Эры — переливались современные псевдоматериальные поля и надстройки. Тысячи кораблей, и на каждом — эмблема: трёхглавый стервятник с щитом и ятаганом в когтях. За флотом тучей, пыльной бурей, туманностью встала орава крохотных механизмов — с бактерию, или ещё меньше. Северным сиянием нависли наготове миллионы кубических километров нанороботов.

Армада планет, лун, кораблей и мошек сбиралась, окружённая пламенными крылами, над местом, где Феникс вырвется на свободу.

Поразительно. Антивещество — отцово, подкормка для укрощения Солнца. Но вот остальное…

Аткинс? Где он всё это добро хранил? Где экипаж набрал на все эти дредноуты и линкоры? Он что, себя до триллионной армии размножил?

— Думаю, помогают все, — сказала Дафна.

— То есть?

— Вся Трансцендентальность, целиком. Похоже, начнётся праздник с битвы посреди обуреваемой Солнечной короны, — откинулась Дафна на спинку трона, натягивая шлем. В прорези была видна и бесовская ухмылка, и огонь в очах. — Ну и ну! Аурелиан без ума от радости будет!

Тут она глянула на Фаэтона с опаской.

— Ничто отвлёкся. Быстро — и честно — ты ему взаправду поверил?

— На секунду — да. Я теперь помню: парциал уверовал искренне.