Джон Райт - Золотая Трансцендентальность

Словно бы бесконечная геометрично-строгая укладка шаров с антиводородом, окружавшая пустоту шахты, длилась километров сто, и, хоть жилые отсеки с разумом звездолёта занимали места побольше иной космической станции, по сравнению с огромной массой горючего напоминали они крохотный мозг в теле настоящего, доисторического исполина-динозавра.

Неоптолем вступал.

Фаэтон запустил карточки из шкатулки. Ум наполнился новостями от спрятанных стай.

На корабль напали, и уже несколько минут как.

Сначала — заражение. Первые же переданные на борт данные содержали уйму вирусов, и они облепили каждый известный корабельному рассудку орган чувств, удаляя следы собственной атаки из взора Фаэтона.

Но даже корабельному рассудку невдомёк, что в нём ещё затаились три роя микророботов, и один из них тщательно следит за мыслями корабля и вымарывает оттуда каждый намёк на военное присутствие.

Первый рой от шлюзов следовал за кавалькадой Неоптолема и передавал Фаэтону их правдивый образ в обход зрительной системы звездолёта.

На самом деле ошмётки Нептунской плоти отлетали от процессии не просто так, а налипали на переборки и превращались то ли в Нептунцев, то ли в их парциалов, то ли в слуг — синяя бесформенность знаков отличия передать не могла. Нептунцы расползались от изолирующей шахты по решётке топливных элементов и прилаживали к держателям сфер магнитные нейтрализаторы.

Микророботы были меньше бактерий, и некоторые излучениями и вибрациями пытались ощупать нейтрализаторы изнутри. Многоглазие Фаэтона записывало и изучало, данные передавались личной инженерной программе Фаэтона и полученной из шкатулки программе-сапёру. Парциал-инженер и сапёр-парциал решили единодушно — угроза от нейтрализаторов пренебрежимо мала.

Неоптолем прибыл на каёмку центрифуги с жилыми отсеками, внешний слой которой складывался из колец громоздких мыслительных коробов. В сопровождении он на лифтах и через технологические шахты "поднимался" к сердцевине карусели, где располагался мостик — однако омматидии корабля умалчивали об отколовшемся от свиты отряде.

Эта многолитровая группа (а может и не группа, а одна личность) растеклась по отсекам мыслительной палубы. Дюжины щупалец выискивали незащищённые порты и мыслеинтерфейсы, через которые они (оно?) полюбопытствовали о распространении заразы.

Сложность корабельной логики повергла пришельцев в смятение, и поэтому они сверились с руководствами по кораблю. Узнав расположение ключевых узлов и выкачав из загашников корабля необходимые инструменты, нептунцы продолжили подрывную деятельность.

А Фаэтон желчно ухмылялся. Кто писал руководства? Кто разработал мыслительную архитектуру? Кто снарядил корабль инструментами, попутно создав большую их часть? Диверсантам показывали то, чему они рады.

Настоящий рассудок корабля всегда был спрятан в доспехе. Нептунцы портили исключительно запасные системы и резервные копии. Опыливший связки между мыслительными коробами второй рой дронов с лёгкостью поддерживал маскарад.

Корабль, прекраснейший корабль — только его. Он знал каждый изгиб, каждое сочленение, каждую гайку и каждый болт. А они — нет. Корабль — чадо его разума. Неужели они всерьёз надеялись на успешный абордаж?

Шлёпнула промежуточная дверь. Неоптолем приближался. В шлюзе, ведущем на мостик, засвистело. Камеры показали, как Неоптолем переращивал бело-голубую бронированную шкуру, приспосабливаясь к земному давлению и температуре.

Фаэтон дал отмашку.

В шлюзе третья стая легла на кожу гостей мельчайшей пылью — незамеченной. Перестраивающаяся оболочка нептунских тел подмяла зонды внутрь, и там рой вцепился в органы, в нервную ткань, сгустился около приёмо-передаточных инфоузлов.

Фаэтон замер, словно кот перед норой. Заметь Молчаливый стаю — он бы ответил, и в мышеловку бы не полез.

Значит — не заметил.

Раздвигалась палуба, пропуская подъёмник.

Зонды изнутри нептунца передавали оценку предельно допустимых для мозговой системы перегрузок.

Плащ уже обжал тело Фаэтона в устойчивую, противоперегрузочную форму. Как легко всё, как складно! Фаэтон расхохотался бы, не напоминай его лицо промёрзшую колоду.

По традиции, восходящей ещё к первой орбитальной деревне (имя которой забылось после Деренессансного обнуления Мировой Библиотеки), на мостик "поднимались" — то есть приближались к оси центрифуги. Вход поэтому располагался в полу. Паркет раскрылся, впуская Неоптолема.

Всплыл Неоптолем, как айсберг в северном море. Палуба его вместила — размерами мостик превосходил старинные амфитеатры. Через пол следовала свита текучих, амёбоподобных Нептунских тел и выстраивалась по сторонам от хозяина полукругом, напротив трона капитана. Некоторые старались устоять на новообразованных слоновьих ногах, остальные ползли слизнями, помёрцывая мозгами сквозь прозрачную кожуру, на которой отсверкивали отражения энергозеркал и красно-синий свет, падающий с чувствительных занавесей.

Кто пришёл, помимо Неоптолема? Стая отчитались, что в свите присущей личностям мыслительной активности не замечено, зато обмен с Неоптолемом сырыми нервными данными невиданный. Похоже, король делал эту свиту — все нептунцы были как марионетки. Сомнабулы, или запасные мыследвойники.

Половицы под Неоптолемом сомкнулись назад. В его нутре дроны проводили опись — по нервной активности выслеживали центры памяти, выясняли назначения областей мозга. С холодной расчётливостью медразведка расставляла приоритеты — что именно откажет при сверхперегрузке? Какие доли мозга отсечь лазером-скальпелем в первую очередь, чтобы враг даже и подумать об отпоре не смог? К каким областям имеет смысл крепить микроноэтические передатчики, чтобы извлечь ноуменальный слепок-пленника? И надолго ли в раздавленном насмерть Нептунце сохранятся полезные воспоминания?

Фаэтон изучил показания роя и подготовил зеркала к обездвиживающему залпу. Медразведка навела прицельные элементы зеркал на необходимые нервные узлы. Плащ отчитался о полной готовности Фаэтонова тела к перегрузкам. Для ускорения он неуязвим.

Имелась оценка устойчивости для нептунских тел и нервных сетей. В промежутке между 20 и 30 g риск гибели был низок, но нептунец и пошевелиться бы не смог. Между сорока и пятьюдесятью даже укреплённые нейроны прекратят передавать заряды, но заряды сохранятся — последние мысли можно будет прочитать. Правда, макромолекулы не выдержат, что приведёт к смерти организма. Военный киберсоветник в вежливых тонах предложил такой подход как наиболее безопасный и в полной мере выполняющий цели миссии.