Джек Вэнс - Вандалы пустоты

«На отопление и освещение, однако, затрачивается много энергии».

Доктор Мердок кивнул: «Не знаю, что бы мы делали без атомного реактора. Вряд ли смогли бы получать достаточное количество топлива с Земли. Что ж, пойдем дальше — нам еще многое предстоит увидеть. Не будем тратить время на столовую — пройдем сразу к электролитической установке».

На полпути он остановился в трубе перехода и указал на небольшое круглое отверстие, соединенное с высокой металлической конструкцией: «Там резервуар для льда, а под ним — вагонетка со льдом».

«А эти большие блестящие конусы зачем?» — спросил Дик.

«Это рефлекторы. Лед растапливается Солнцем — отражатели фокусируют солнечный свет. Здесь, на Луне, в отсутствие воздуха, пыли и облаков, рассеивающих свет, солнечные лучи буквально обжигают. С непокрытой головой под солнцем здесь ходить не рекомендуется». Немного помолчав, доктор Мердок усмехнулся: «С непокрытой головой здесь даже в темноте нельзя ходить, если тебе дорога жизнь. Я имею в виду, что на Луне необходимо защищать глаза и кожу — иначе ты просто погибнешь от солнечных ожогов и ослепнешь». И он прибавил неожиданно серьезным тоном: «На Луне солнечный свет чрезвычайно опасен».

Они приближались к электролитической установке. Дик с любопытством наблюдал за тем, как вода, циркулировавшая в подковообразном трубчатом коллекторе, расщеплялась на кислород и водород. Как только газы выделялись, они откачивались — сначала наружу, где они сжижались в космическом холоде, а затем, уже в жидком виде — в резервуары для дальнейшего хранения.

«А теперь, — сказал доктор Мердок, — вернемся в салон, чтобы надеть скафандры, и пойдем посмотрим на большой телескоп».

Дик вспомнил слова Теренабе и спросил: «Почему его прозвали Убийцей?»

Доктор Мердок поморщился: «Ты уже об этом слышал, значит. Что ж, потерпи немного, я все расскажу, когда мы туда придем».

Он выглянул в окно: «Смотри-ка, старина Сэм Бакстер вернулся! Видишь этот драндулет?»

Дик подошел к окну: снаружи стояла выглядевшая порядком расшатанной рама длиной метра три и шириной чуть больше метра. С обоих концов рамы торчали поперечные выносные кронштейны — в плане устройство напоминало римскую цифру «I»: палуба на раме соответствовала вертикальной линии, а кронштейны — поперечным засечкам. Каждый из четырех кронштейнов заканчивался избитой, опаленной дюзой на карданном шарнире. На палубе были закреплены две скамьи; под палубой висели два больших бака. Спереди находился примитивный пульт управления с клапанами и рукоятками.

«Что это?» — спросил Дик.

«Баржа Чокнутого Сэма, — доктор Мердок поднял бровь и покосился на Дика. — Надо полагать, с моей стороны нехорошо называть его «чокнутым», но так уж повелось — все его так называют».

«Кто такой Чокнутый Сэм?»

«В принципе Сэм обязан сторожить Охранную Станцию, но я сомневаюсь, что он когда-нибудь туда заходит. По всей видимости, он проводит время, летая по Луне на этой барже, понемногу занимаясь разведкой месторождений — даже копает кое-где. Должен сразу предупредить тебя — не раздражай Сэма, он — вздорный старый хрыч, не забывает малейших обид».

«Но почему его прозвали «чокнутым»?» — не унимался Дик.

«О! — его отец отозвался неопределенным жестом. — Сэм предпочитает верить, что существует раса лунных туземцев, и что они живут глубоко в пещерах, где еще сохранился воздух и куда из недр просачивается какое-то тепло».

«Но ты в это не веришь?»

Доктор Мердок улыбнулся: «Я не видел никаких свидетельств, поддерживающих такую точку зрения. Боюсь, что я скептически отношусь к гипотезе Сэма».

Они вернулись в административный корпус.

«Пойдем в прихожую, — сказал доктор Мердок, — наденем скафандры».

«Эй, док!» — послышался громкий, резкий, как у попугая, голос.

Доктор Мердок тут же остановился, иронически усмехнулся Дику и медленно обернулся: «Привет, Сэм. Как дела?»

Подошел — очень странной походкой — маленький человек с задубевшей коричневой кожей и большой головой. Он подскакивал то в одну, то в другую сторону, часто останавливаясь, а потом снова продвигаясь вперед мелкими птичьими прыжками. Внезапно остановившись, он уставился на доктора Мердока и его сына, переводя с одного на другого хитрые серые глаза. Быстро жестикулируя маленькими руками, Сэм спросил: «Не слишком рады меня видеть, а? Боитесь, что я опровергну какую-нибудь удобную теорию из учебников? Ладно, это в порядке вещей. Человек имеет право на свое мнение, а если оно никому не нравится, все остальные могут пойти и спрыгнуть с обрыва вниз головой в кратер Аристилла... А это кто у нас? Еще один недоросль? Эй, парень, у тебя язык отнялся?»

«Позволь представить моего сына, — чопорно ответил доктор Мердок. — Сэм Бакстер — Дик».

«Как у вас...» — Дик хотел было вежливо поздороваться, но новый знакомый прервал его прежде, чем он успел закончить фразу.

«Зови меня «Чокнутый Сэм», парень — все так делают, и я считаю, что это своего рода комплимент. Потому что я знаю то, что знаю и вижу то, что вижу — то, чего больше никто не знает и не видит. Какая разница? Тем лучше для меня... Так как, значит, меня зовут?»

Смущенно поколебавшись, Дик выпалил: «Если вам так нравится, я буду называть вас Чокнутым Сэмом, но хотел бы составить свое собственное мнение по поводу вашей нормальности. Может быть, вы правы, а все остальные ошибаются».

Чокнутый Сэм оглушительно расхохотался: «Парень, ты сказал самую разумную вещь из всех, какие я слышал с тех пор, как пешком под стол ходил!» Сэм повернулся к доктору Мердоку: «Слушайте, док, я думал, вы прикажете Лобскузу — или как его там — выдать мне необходимое топливо».

Доктор Мердок хлопнул себя по лбу: «Сэм, я начисто забыл про это. Скажу ему за ужином. Ты, конечно, поужинаешь с нами?»

«Конечно. Куда мне еще податься? За углом есть отель «Ритц-Карлтон»? Или где-нибудь в Море Ясности устроили гриль «Савой»?»

Подскакивая и ворча себе под нос, Сэм удалился. Глядя ему вслед, доктор Мердок скорбно покачал головой, затем повернулся к Дику: «Пойдем, надо спешить».

Через десять минут, облачившись в скафандры, они пересекли дно кратера — черное стекло, глубокое и прозрачное, как морская вода. У них за спиной остались четкие силуэты корпусов обсерватории, слепящие под безжалостными солнечными лучами. Дику, привыкшему на Венере к золотистой дымке и растворяющимся в ней расстояниям, трудно было привыкнуть к бескомпромиссной резкости лунного ландшафта. Очертания, формы, тени, детали — в нескольких километрах все казалось таким же обнаженным и бросающимся в глаза, как под ногами; это придавало пейзажу приводящую в замешательство сложность, странно приближая объекты, как если бы здесь отсутствовала обычная перспектива.