Алистер Лоуренс - Соната лунной принцессы [СИ]

— Этот туман твой… И мой! И Элизабет. — Уже знакомый голос, выдававший себя за сестру вновь заговорил со мной.

Палата мгновенно растворилась в сплошном тумане, словно его и не было никогда. Я оказался в заброшенном парке, пусть где-то, в глубине сознания, и понимал, что это не так. Все ложь, никакого парка не существует и в помине, это проделки того монстра, что живет внутри меня.

— А фокусник из тебя никакой. — Выпалил я в пустоту. — Ветер? Его нет. Это все не настоящее. — Да, воздух на самом деле не двигался, время словно остановилось, будто меня поместили внутрь старой черно-белой фотокарточки.

Мрачные разбитые фонари, потрескавшийся асфальт, кое-где поросший мхом, печальные деревья, окутанные туманом — будто я вновь оказался в Далласе. Наверное, это одно из моих забытых воспоминаний, отдаленно напоминавших сквер перед районом Сингапур или желтую зону.

— Любимый, почему ты бросил меня? — Это был голос Лиз и ее плач, но я нигде не видел ее. — Давай вместе… останемся здесь навсегда! Я не хочу уходить без тебя!

— Лиз… Почему твои прекрасные глаза полны слез? — Продолжал говорить в пустоту, на мгновение позабыв о нереальности происходящего.

— Иди со мной, дорогой… Воссоединимся с Тиамат и останемся его частью, останемся вместе!

— Нет. Нет! Не получится! — Элизабет бы никогда не пожелала бы нам такой участи. Она всегда хотела жить, и жила, как человек и желала бы умереть человеком! Тебе не одурачить меня, нет! — В мгновение я опомнился.

— Человеком? Жалким человечишкой? Я даю вам больше во стократ, в тысячу крат! Ты обретешь бессмертие! — Голос изменился.

В тот же миг я увидел истинную сущность создания. Человеком это создание явно не назвать, разве что мутантом из фильмов ужасов. Короткие ноги, вытянутые будто лапы обезьяны худые руки, покрытые белесой шерстью, большие глаза без зрачков — просто пустота, и, напротив, нос неестественно малых размеров. Рот, казалось, вообще отсутствовал. Красивым назвать пожирателя было нельзя ни с какой стороны.

— Бессмертие? Стать частичкой единого и «могучего» Тиамат и утратить все, что было раньше? Нет. Я предпочту остаться собой! Таким как ты, не понять насколько великое это слово! Насколько большая честь быть Человеком, жить и умереть им! Тебе подобным не достигнуть и половины! Никогда!

— Безумец! Глупец! — Голос, что терзал меня по ночам, вновь переменился. Более он не походил ни на сестру, ни на Лиз, он не мог принадлежать ни одному живому существу. Пожиратель открыл себя истинного, сбросив обманчивую маскировку под одного из нас.

— Рэт! Рэт! — Парк исчез, так же внезапно, как и появился.

Когда я открыл глаза и яркий свет, было, поначалу ослепил меня.

— Рэт! Открой глаза, прошу! — Сперва, не в силах определить где правда, а где очередная хитрая проделка пожирателя, и просто пытался осознать где же я. — Прошу тебя! — Нет. Это голос Лиз. Настоящий! Его ни за что не перепутать с поддельным наваждением.

Понемногу глаза привыкли к свету ламп и стали различать сперва размытые силуэты, а затем зрение восстановилось, и его резкость вернулась. Над моей головой склонилась плачущая Элизабет. Чуть дальше стояли Роб и Вилмер. Доктор Кофман суетился надо мной. Кажется, к голове были прикреплены какие-то проводки. — «Что произошло? Я отключился, кажется». — Самое логичное объяснение.

— Рэт. Ты нас напугал! — Лиз первой заметила пробуждение и опустила голову мне на грудь, расплакавшись при этом навзрыд.

— Ну, дорогая, все ведь хорошо, глупенькая. Просто обморок. — Я же погладил рукой ее волосы, тонкую спину, чувствуя, как слезы пропитывали футболку насквозь. — Потерял сознание, с кем не бывает. — Лиз такая рева… Ну почему так…

— Нет, не просто. — Вмешался доктор. — Ты внезапно закатил глаза и упал, а потом из носа и рта повалил пар, как при перерождении в пожирателя.

«Перерождении? Ничего себе. Быть не может. Тиамат, или как его там, пыталось поглотить меня? Не выйдет. Какие бы подлые уловки эта чертова штуковина не использовала. В конце концов, я сам хозяин своего тела, а ее в мою голову не звали, по крайней мере, меня никто не спрашивал, как хочу жить я. Моя жизнь, не твоя. Отправляйся в ад, чертово отродие!» — Говорить о подобном явно не следовало. Но внутри я кричал. И не сомневался, что оно меня слышит. Как, впрочем, и Вилмер. Наверняка он читает мысли всех нас.

— Наконец-то, ты вернулся. Что ты видел? Помнишь хоть немного? — Спросил Роб.

— Да. Я вернулся. — Пришлось рассказать им все, до последнего слова про таинственный сон, голоса сестры и Элизабет, про зов Тиамат.

Кто знает, какие подводные камни таятся внутри меня. И чтобы помочь самому себе, и обезопасить Элизабет, я рассказал всю правду. К тому же, я прекрасно знал, какая участь ждет пробудившихся. Нет уж, рано мне еще на тот свет.

— Хм. — Вилмер задумался. — Когда прибудет тибетский гость — покажем ему и тебя, на всякий случай. Не помешает, думаю. Толку, может и никакого, но не повредит. Мало ли, что творится в твоей башке, на тараканчиков посмотрим заодно.

От пафосных и запутанных речей мне уже становилось тошно. — «И почему нельзя было изъясняться чуточку более понятно? Я ведь прошу самую малость. И так на душе не сахар, дело дрянь потому что, так еще приходится выслушивать витиеватые речевые обороты».

— Пообещай, что не будешь слушать голоса. Никогда, слышишь, никогда не слушай! Не покидай меня! — Сквозь слезы шептала Лиз, всхлипывая и аккуратно, словно боясь причинить боль, ударяла меня по груди своими нежными кулачками.

— Не бойся. — В груди сдавило, ведь Лиз плачет по моей вине. — Никуда я от тебя не денусь. Будешь со мной всю жизнь мучиться. — Пошутил я, не переставая гладить ее мягкие волосы.

— А ты… А ты… Со мной. — Элизабет рассмеялась сквозь слезы. — Так тебе и надо…

— Отдыхайте, пойдемте, оставим влюбленных наедине. — Вилмер улыбнулся и покинул палату.

Вслед за ним в дверном проеме скрылись Роб и доктор Кофман. Мы остались одни. Я шептал теплые слова, а Элизабет опустила голову мне на грудь и обняла, будто боялась, что какая-то невидимая сила вдруг вырвет меня, поднимет к потолку и унесет прочь. Ее дыхание, то и дело прерываемое всхлипываниями согревало мою грудь.

Теперь, когда я пришел в норму, и казалось, что подземные толчки немного поутихли, Элизабет повеселела. — «Интересно, пожиратель засыпает вновь? Или копит силы перед решающим, самым сильным и беспощадным ударом? Как говорится, иногда следует отступить перед решающим штурмом».

Эту ночь мы провели вместе. Элизабет не хотела возвращаться к себе и, в конце концов, доктор Кофман отступил, махнул рукой и отправился восвояси. Как же хотелось, чтобы этот миг вместе с Элизабет никогда не кончался. Время остановилось, и мы будто всегда были вместе.