Алистер Лоуренс - Соната лунной принцессы [СИ]

Когда-нибудь, Элизабет, нам с тобой улыбнется счастье, будет то, чего мы оба хотим, я знаю, мы будем любить друг друга всегда, до глубокой старости. Эх, когда мы гуляли по Москве, я увидел пару: он с палочкой, седовласый и она, не моложе. Они ковыляли с трудом, поддерживая друг друга под руки. Уверен, они были счастливы. Их жизни удались — они обрели и сохранили друг друга.

Ноябрь 2219 года.

— Господин Эше. Проходите, пожалуйста.

Едва доктор произнес эти слова, как в палате Элизабет показался невысокий смуглый мужчина средних лет, в традиционном буддийском костюме, насколько я мог судить, разумеется.

— Господин Эше, второй человек на Тибете после великого Далай-ламы, Панчен-лама. Он постарается помочь вам… — Добавил док после долгой паузы. — И нам.

«Эше? Странное имя. Я уж думал, что уже привык к всевозможного рода странностям. Какой интересный костюм, а он точно из Тибета? Больше похож на шамана, не хватало, пожалуй, только бубна для полного антуража». — Красная мантия, пышный головной убор, амулеты и различные безделицы. — «Сказать по правде, не впечатляет. Ну да ладно, не будем судить по одежке».

Вслед за тибетским монахом последовала женщина-переводчик в строгом деловом костюме. — «Вполне резонно, иначе мы бы не смогли понять друг друга. Освоить еще один язык — нет уж, спасибо, тем более за одну ночь». — А ночь я предпочел провести в компании Лиз, безмятежно болтая о далеких звездах, просторах вселенной, галактиках, туманностях, но не за увесистыми учебниками и аудиокнигами. Так что, переводчик будет как нельзя кстати.

— Лама в переводе означает «учитель, духовный наставник». Им может стать каждый человек, в отличие от Далай-ламы — великого ламы и Панчен-ламы. Они перерождаются раз за разом после смерти, как принято считать на Тибете. И, признаюсь, если раньше я не верил в перерождения, то, чем больше узнаю о тайнах мира, тем больше начинаю верить в домовых и оборотней. — Не обошлось, разумеется, без поучений дока.

Элизабет приподнялась с постели, видимо хотела получше рассмотреть диковинного заграничного гостя. Мужчина подошел к ней поближе и пристально посмотрел на нее, словно пытался прочесть мысли. По моей спине невольно прокрался холодок.

Панчен-лама обернулся и принялся монотонно произносить незнакомые слова, видимо говорил на родном языке. Примечательно, лицо мужчины не выражало никаких эмоций, будто он — живая кукла.

— Лама говорит, что девушка напугана. Он не причинит ей вреда. Он поможет. Оставьте его наедине с девушкой. Всем нам необходимо покинуть палату, а когда все кончится — он сам позовет вас. — Женщина-переводчик в тот же миг принялась за работу.

«Вот оно что, он просто говорил, а я уж подумал, ритуал, или как назвать это действо, уже начался».

— Хорошо. Идем. — Выпалил док.

Мы покорно последовали за ним в коридор, где уже нас ожидал Роб.

Дверь закрылась. — «Вновь ожидание, будь оно неладно». — Оставалось только надеяться, что все будет хорошо.

Трудно описать, что я чувствовал в тот момент, но Лиз — ей сейчас было тяжелее во сто крат. И я должен быть сильным ради нее. Поэтому старался сохранять спокойствие, пусть внутри меня все кипело. — «Ведь Элизабет должна видеть во мне опору и поддержку. Иначе, я не смогу защитить ее. Тогда все зря? Нет, Рэт! Нет!» — Подбадривал себя.

Несмотря на то, что дверь была закрыта, но все же до нас доносились отдаленные возгласы монаха или, если память не изменяет, господина Эше. Именно так нам представили ламу.

Тибетский гость читал какие-то не то мантры, не то заклинания, обряды, я не знаю, как назвать правильно, поскольку до наших ушей доносились только отдельные звуки его монотонной речи, хотя, мы бы все равно ничего не поняли бы, а переводчик не стала бы утруждать себя, судя по ее выражению лица. Женщине хотелось приложиться к подушке, она зевала и время от времени потирала покрасневшие от недосыпания глаза. Наверное, ей пришлось попотеть, прежде чем найти этого ламу или как его там.

— Что он делает? И кто он? — Вдруг, почему-то полушепотом, спросил Роб.

— Очевидно, господин Эше разрывает связи. Он — один из немногих тибетских монахов, кто умеет устанавливать связь с Тиамат, да. — Так же полушепотом ответил доктор Кофман, словно боясь быть услышанным ламой, или нарушить его ритуал. — Его имя переводится как «разумный». На Тибете не дают имена случайно.

«Ответил так, как будто мы все академики по делам пожирателей. Мог бы изъясняться и поконкретнее, все равно мы не отстанем, пока не удовлетворим любопытство». — По крайней мере, это позволило бы избежать вопросов с нашей стороны. — «Ну да ладно, еще успеем, явно не самое подходящее время для вопросов». — Да и говорить шепотом меня всегда раздражало, буду откровенным. Пока лучше помолчать.

«Интересно, а имя, данное Элизабет тоже не случайность? „Верная клятве“, по-моему, так… Красивое имя, красивое значение. Действительно, Лиз всегда была верна мне. И остается по сей миг». — Ход моих мыслей несколько изменился.

Прошло полчаса то монотонного однообразного чтения, то криков и воплей, то завываний на одной ноте. Мне уж стало казаться, что странные песнопения не прекратятся никогда. Бесконечные речи монаха утихли, когда я признаться, на мгновение было, почти утратил надежду на скорое окончание процедуры и приготовился проторчать тут до самого вечера. Дверь отворилась. Появился лама Эше, обратившись к переводчику.

— Лама говорит, вам надо пройти. Без вас не получится. — Эше указал рукой на меня.

— Я? — Вырвалось из уст.

Лама кивнул, словно понимая меня. Нет, наверное, просто-напросто, мое выражение лица напоминало некую смесь удивления и крайней озабоченности. Хорошо, что в тот момент у меня не было зеркала под рукой.

Войдя в палату, я первым делом взглянул на Лиз. Она не то спала, не то находилась под гипнозом. — «Что этот монах с ней сделал?» — Спросил я сам себя.

В этот самый миг лама посмотрел пристально в мои глаза, так, что стало не по себе, словно господин Эше заглянул в глубины души. Потом, жестами показал, что мне надо лечь на кровать и я покорно исполнил его волю, плюхнувшись на соседнюю койку, рядом с Элизабет. Тибетский гость принялся читать ведомые только ему одному заклинания, и я почувствовал, как руки и ноги налились свинцом, веки сделались тяжелыми и опустились против моей воли.

Дальше — пустота, словно весь мир исчез. Только кромешная черная завеса, похожая на густой туман, настолько плотный, что собственная рука утопала в нем. Словно слепота внезапно овладела мной, но это, к счастью, было не так. Нет, это только сон.

— Рэт, Рэт! — Я вновь услышал голос Лиз совсем близко.