Алистер Лоуренс - Соната лунной принцессы [СИ]

— Сбежать? — Роб как раз собирался проглотить пиво, но лишь успел набрать его в рот и едва не подавился. — Не смеши. От Кайлера не уйти, если тебя не отпустят, как меня в свое время. Уж что-что, а он мастер игры судеб, хотя, признаться, в моем случае, он проиграл. И если честно, иногда мне кажется, что все это Кайлер планировал с самого начала. И все, что творится с нами сейчас, также его рук дело.

Роб изменился в голосе, стараясь говорить как можно тише.

— Думаешь? Вряд ли… Зачем ему мы?

— Не знаю, он всегда славился непредсказуемостью.

— Как и вся троица кардиналов. — Я только отмахнулся.

— Их четверо. — Роб удивленно уставился на меня, наверное, не понимая, почему рядовой полицейский знает больше него самого.

— Со слов Вилмера, одного из кардиналов убили жители Дальнего предела, за что, в свою очередь и отправились за ним. Все до одного.

— Хм, об этом я не знал… И поделом! А ты, Джонс, не промах. Если за тобой приходят кардиналы, значит ты знатно подпортил себе карму. Что же ты совершил?

— Спас Элизабет, но Вилмер не убил меня. Он даже пожелал, чтобы мы вышли из тоннеля вместе с ней, а когда она умерла — назвал меня бесполезным.

— Вилмер… Ни разу не видел его. Только Кайлера и Фэллона. Не помню точно, может забыл.

— И не надо.

Поболтав о том и о сем, начиная от прошлой жизни в Далласе и сравнив ее с нынешней, мы единогласно решили и постановили: жить тут куда интереснее, чем в призрачных резервациях и окружающих их тюрьмах под открытым небом, именуемых зоной.

— Знаешь, а ведь мы не должны называть себя по имени, капитан же…

— В топку капитана. — Рассмеялся я. — У нас выходной.

— Не думал, чем займетесь с Элизабет? Останетесь в столице?

— Стараюсь не загадывать раньше времени. — Я отвел взгляд куда-то в сторону. — Не знаю, мне нравится город, а ей больше по душе придется тихое местечко. Не задумывался, если честно. Сперва, надо вернуть ее и вернуться самим. Глупо пока задумываться, тешить себя мечтами. В детстве, мы с сестрой мечтали обрести крылья, улететь вместе с отцом далеко-далеко, за океан, где нет тумана, пожирателей и бедности, где все живут счастливо. Глупые детские мечты…

— Но самые чистые. — Закончил Роб — И самые прекрасные. Пока мы мечтаем — мы живем. — Внутри Роба, кажется, проснулся одновременно и философ, и романтик.

— А о чем мечтаешь ты? — Спросил я.

— О возвращении Эми… — Лицо Роба сделалось печальным, глаза наполнились грустью. — Я такой же однолюб, как и ты. Но это невозможно. Она погибла вне подземелья, в городе мертвых ее не было. Лаура сказала так.

— Лаура? Ты тоже видел ее?

«Видимо призраки являются ко всем незваным гостям». — Уж и не знаю, к добру ли это.

— Да, дочь последнего правителя. Жаль ее. Совсем юная… А ты, Рэт? Каковы твои мечты? — Роб не унимался и внезапно сменил тему разговора на противоположную.

— У меня одна мечта: вновь встретиться с Лиз. Обнять ее, прошептать прекрасные слова, гладить прекрасные волосы, смотреть в ее карие глаза, глубокие, словно океан. Всегда мечтал об этом, хоть и понимал, что глупо думать так, и пора жить дальше, но не мог. Только теперь я понимаю, что жизнь без нее — пуста и все пять лет я только и делал, что боролся со своими воспоминаниями, подавлял их, баюкал себя, притворялся, делая вид, будто все хорошо. А на самом деле — ничего хорошего в такой жизни просто нет.

— Тебе повезло немного больше, чем мне. У тебя теперь есть надежда. Пусть и туманная, как и сам чертов город со всеми треклятыми кардиналами, чтоб их. — Роб разошелся и едва не ударил кулаком по столу. — Не прекращай мечтать и надеяться и возможно, однажды тьма рассеется и наступит новый рассвет. Да, ты потерял ее, так обрети вновь.

— Ты прав, пожалуй. У меня теперь есть надежда, но она есть и у тебя.

— Эм? — Роб едва не поперхнулся. — Эмили нет в подземном плену. Никто не знает, где ее душа.

— А что если в Далласе? Нет, это просто предположение, что если сам город тоже окружен защитой? И все умершие остаются в нем?

— Если даже и так, то ей не избежать гибели от лап пожирателей.

— Да, но мы не знаем наверняка… Еще вчера сама мысль о воскрешении мертвых казалась выдумкой фантастов. А сегодня мы здесь, пьем пиво и готовимся войти в подземелье. В жизни всякое случается, надо только верить. — И чего я постоянно обнадеживаю, ведь что мы знаем о самом городе? Зачем говорить, если не уверен ни в чем? В этом весь я: трагический оптимист.

Роб промолчал, лишь грустно поглядывая на бокал и тяжело вздыхая. О чем он думал? О мечтах? О любимой Эмили? Или о призрачном городе и о его обитателях? И примут ли они нас? Не думаю, что прием будет теплым, исключая Лауру и наших друзей.

Только к вечеру, вдоволь насытившись едой и напитками, наговорившись, казалось, обо всем, мы начали думать о возвращении в гостиницу на Новом Арбате. Капитан не скупился на наше проживание и ни в чем нам не отказывал все эти дни. Еще бы, банкет за счет императорской казны, можно и не жадничать. Впрочем, завтра — последний день отдыха. Нам велено выступать.

— Пора домой… — Полупьяным, или очень пьяным голосом произнес я.

— Да. Точно. — Еле выговорил Роб, который прикладывался к бокалу намного больше моего. — Накидался, как носорог. — И где только он выучил это выражение.

Кстати, окна моего номера не случайно выходили на Москва-сити. — «Капитан знает, на что давить. Подумать только, если все пройдет удачно, то совсем скоро мы с Элизабет переберемся жить туда. Не верится… А у Роба из окна виднеется сквер? Похоже на то, мы проезжали его на такси».

Следующий день пролетел столь же стремительно. Мы старались не говорить о нашем деле, просто хотели не думать ни о чем — уж слишком многое произошло за последнюю неделю. Но дело приближалось.

— Доброе утро. — В назначенный день ровно в восемь утра капитан уже стоял в номере. — Здоров? — Ехидничал он, видимо вспомнив мое недавнее похмелье в Новосибирске.

— Здоров, если сегодня в меня опять не будут стрелять. — Ответил я.

— Не будут… — Уверенно ответил тот, но все-таки добавил. — Надеюсь.

В номер из своей «обители» буквально ввалился шатающийся Роб, торопливо застегивая пуговицы на мятой рубахе, перепутав порядок и выполняя процедуру неправильно, так, что рубаху перекосило; небритый, явно с признаками пресловутой «японской болезни».

— Ух, голова моя голова… — Причитал он во весь голос.

— Голова моя голова. — Передразнивал его капитан. — Пить меньше надо. Алкоголики, сошлись, два сапога пара. Открыли тут филиал института водки и самогона. То один, то второй. Двое из ларца, нет, я с вами с ума сойду. — Иван развел руками, явно выражая недовольство. Красочные эпитеты сыпались из его уст, как из рога изобилия.