Юрий Леляков - Небо в кратерах дюн [СИ]

…Хотя Лионгчан поначалу думал, что его рассуждения — даже не гипотеза, а так, слабая догадка — впоследствии всё оказалось совсем иначе…

…Керехетский Дворец Знания был полон сверканием осеннего Эяна. Съезд учёных каждый год проходил в эти дни «бархатного сезона», которые должны быть на любой планете, похожей на Хорось… Эян сверкал на сапфировом небе старых Керехетских гор. Ящеры замедлили бег у городских стен где была перевалочная станция, и тут же ушли пастись в близлежащие конусы выноса, густо поросшие лишайниками…

…На воротах города была выложена картина из цветных глазурованных плиток. Сюжет её был взят из древних представлений хоросиртов о мире. Там были изображены два божества: внизу — божество энтропии Мыся, а вверху — божество жизни Васяць. Он оседлал Мысю и накинул ей на губы петлю урги; ей осталось только мелкогубо капризничать, пытаясь сбросить петлю, но она крепко держалась… Стены предназначались для защиты города от пылевых бурь. Вдоль них, как снаружи, так и внутри, росло огромное количество деревьев разных видов. Тут были навдархи в несколько обхватов, высотой 20–30 метров; похожие на них хансты разных форм: в виде стланика, лиан, взбирающихся по стенам, а один ханст — как бы гигантским кустом вздымался в небо… Было тут также интересное дерево семейства лестничных: по стволу вверх поднималась спиральная лестница, укрепляющая ствол, на которой были даже каплевидные подобия годичных ступенек: у основания — чуть ли не в кубометр, а у вершины — с человеческую голову… Деревья были покрыты серым налётом, дающими тень рёбрами, красивой разноцветной пигментацией, и всё это — для защиты от лучей неистового Эяна…

При въезде в Керехет Лионгчану бросилось в глаза, привыкшие к пустынным просторам, какое-то необычайное оживление. Раньше такое бывало только по праздникам, когда все дела сделаны и можно повеселиться… Что же случилось? И с радостным чувством какого-то обновления Лионгчан поехал во Дворец Знания…

Это чудесное здание высилось в центре столицы. Оно было выложено из полупросвечивающих фиолетовых аметистов, и от этого внутри создавалась располагающая к глубоким размышлениям обстановка загадочных сиреневых сумерек. Яркие лучи Эяна, сияя в окнах из кварцевого песка, добавляли естественность и вместе с тем праздничность. В здании было 9 этажей разного наружного и внутреннего устройства, а средняя высота каждого равнялась 6 метрам (или 5 с половиной, без учёта перекрытий)…

…— Скажи, друг, что произошло? — обратился Лионгчан к одному из учёных.

— Новое, очень важное открытие! — сообщил тот.

Лионгчан подумал, что, наверно, не зря поторопился приехать ещё на съезд физиков-фундаменталистов. Впоследствии так и оказалось… У входа в зал заседаний с дверьми из прекрасного арагонита, расположенный на втором этаже, Лионгчан сначала полюбовался эффектами опалесцирования и иридизации, создавшими по заказу природы целую картину; и лишь потом — отведя взгляд от светлых, поросших лесом гор, положил свой билет в электронное устройство и нажал кнопку. Дверь открылась, и закрылась за ним…

Он увидел знакомый зал: отливающие кондитерской оранжево-фиолетовой радугой разнообразные кресла из драгоценной слюды, и перед каждым — небольшой столик из пегматита, покрытый оргстеклом, с дисплейным компьютером, имеющим выход к центральному компьютеру в передней части огромного зала, и видеомагнитофоном, тоже имеющим выход к центральному видеомагнитофону. Его экран был расположен в правой части, а экран дисплея — в левой. На правом мелькали фотографии, а на левом — данные о местностях, формулы, различные соображения…

На этот раз приехавший из далёкой экспедиции геолог рассказывал об открытии уникального месторождения изумрудов в районе хребта Чагирна-Северная. А время близилось к тому, на которое назначено главное сообщение. Оно должно было вот-вот произойти и разнестись отсюда по всей планете. Лионгчан ничего не знал о нём случайно. Дело в том. что сперва всю планету известили: состоится передача о новом открытии, о котором расскажут на Совете Учёных, а потом — для удобства в следующем выпуске программы «Караван» по телевидению и радио дали знать, что за полмесяца до общепринятого Совета не стоит созывать внеочередной, а расскажут всё как обычно… Лионгчан же выехал чуть раньше, примерно за месяц, и как-то так случайно ничего не узнал. Год для него выдался настолько напряжённым, что долгое путешествие было просто необходимо. Усталость дошла до того, что он стал даже несколько опасаться за свою психику…

И вот сейчас должно было произойти самое главное! Время на часах близилось к тому, какое на вспомогательном экране было отмечено как «Время особо важного сообщения»…

…Наконец экраны погасли. Кончился доклад об изумрудах. Через некоторое время на обоих экранах мелькнули яркие фиолетовые буквы: «Информация получена» и «Давай дальше». Потом буквы погасли, и некоторое время экраны оставались тёмно-серыми, будто притягивая восприятие. Прекрасные горные виды как бы слились в единое целое и отодвинулись назад, открывая место для чего-то пока неизвестного, но может быть, более значительного…

Но вот зелёный боковой экран показал такое же время, что и красный. Справа появилась странная фотография. В светло-оранжевой комнате на белом столе стоял какой-то ни на что не похожий аппарат. Он, когда Лионгчан присмотрелся лучше, оказался состоящим из трёх частей… Вместо того, чтобы включить экран на столике, Лионгчан (потом оказалось: как и многие в зале), автоматическим движением достав из кармана бинокль — давнего друга хоросиртских аратов, которому никто не знает сколько тысяч лет как изобретению, и с которым они никогда не расставались — он навёл его на экран и таким же быстрым движением рефлекторно настроил фокус, сразу получив очень чёткое изображение.

Оно было очень интересным: из серого с золотистым отливом металла (возможно, анодированного титана) состояли три части, казавшиеся отдельными аппаратами. Одни представляли собой прямоугольные, с закруглёнными краями, ящики с зеркалами наверху, и ещё какими-то розетками, кнопками, рукоятками по бокам. Эти ящики стояли на расстоянии примерно метра один от другого и были в длину, ширину и высоту примерно 30 × 20 × 40 см. Между ними были ещё какие-то провода спектральных цветов и разной толщины, и небольшие, примерно в литр, коробочки, сделанные из чего-то яркого — наверно, металла, кварцевого стекла и каких-то кристаллов. Установка выглядела красиво и странно… Стали проплывать справа налево и строка за строкой вверх слова, и одновременно зазвучал голос диктора Совета Учёных Хорося: