Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

Я достаю свои ботинки и рюкзак из ультрафиолетового короба, тщательно вытираюсь и натягиваю одежду, а затем осматриваюсь еще раз и выхожу из душевой. Я попадаю в просторное помещение, в дальней стене которого выстроились в ряд лифты. Пол выложен плиткой, а стены и потолок бетонные. Возле одного из лифтов стоят Леобен, Коул и Мато, а из соседней душевой выходит Анна, пытаясь расчесать пальцами свои мокрые, спутанные волосы.

– Эта футболка тебе идет больше, – усмехается Леобен.

Я закатываю глаза:

– Хватит прикалываться, Ли. Ты сводишь меня с ума.

– Готовы? – спрашивает Мато, придерживая дверь лифта.

Я перевожу взгляд с него на лифт и внезапно начинаю нервничать. Сейчас, когда мы оказались здесь, меня удивляет, как я согласилась оказаться в одном городе с Лакланом и отправиться в лабораторию к женщине, которая, возможно, сотрудничает с ним.

Это должно было напугать меня. Отправить в объятия паники. Но все мои мысли только о том, что тут делала Цзюнь Бэй после побега. Кто помог ей сюда добраться… кто дал манжету. Я чувствую, как воспоминания зашевелились во мне с тех самых пор, как увидела город из окна «Комокса», и сейчас, когда мы собираемся отправиться в его сердце, ощущение лишь нарастает.

И это не беспокойство или страх. Скорее похоже на радость от возвращения домой.

– Господи, – вздыхает Анна, толкая меня к лифту. – Шевелись. Пойдем и покончим с этим.

Мы заходим в лифт. За стальными современными дверьми скрывается металлическая клетка, которая выглядит такой же старой, как и бункер. Снизу, сквозь решетку в полу, дует холодный ветер, и влажная кожа покрывается мурашками. Лифт достаточно большой, и помимо нас здесь еще находятся мужчина с серебряными цепями на коже и женщина с жесткими седыми волосами, напоминающими лошадиную гриву. Двери закрываются, и мы спускаемся в глубь горы под аккомпанемент стонущих тросов.

– Мы можем снять комнату или что-то подобное? – спрашивает Леобен.

Мато качает головой:

– В этом нет необходимости. У меня есть одно место на примете. К тому же свободные квартиры считаются общими. Это город-коммуна, и здесь нет частной собственности. Еда плохая, электричество с перебоями, а связь ловит не везде, но в целом это отличное место.

Меня удивляет теплота в его голосе. Здесь он выглядит более расслабленным, чем в «Картаксе», и лучше вписывается в обстановку. Среди солдат «Картакса» в своей маске он казался уродцем, но по сравнению с жителями Энтропии его изменения еще скромные.

Лифт замедляет ход, и двери открываются в бетонный коридор. Я выхожу и оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, что помогло бы вернуть воспоминания. Подсказку, зацепку или намек на то, что я бывала тут раньше. Но все выглядит знакомым лишь потому, что подобную планировку я уже видела в другом бункере – «Хоумстейке». Двери по обе стороны коридора открыты, и я вижу такие же, как там, жилые помещения. Те же, что и в «Картаксе», крошечные квартирки из бетона и стали, только они недостроены. С неокрашенных потолков свисают пучки проводов, а в стенах, где должны находиться вентиляционные каналы, зияют дыры. В некоторых квартирах есть ванные комнаты, некоторые пустуют, а в некоторых лежат личные вещи жильцов.

Коул идет рядом со мной, и его плечо время от времени задевает мое. В глубине души мне хочется, чтобы он взял меня за руку и оказался еще ближе, но в то же время хочется оттолкнуть его к Анне. Моя голова и так забита мыслями, места для размышлений о чувствах к нему просто не остается, но каждый раз, когда наша кожа соприкасается, я вспоминаю слова Анны о том, что он потерял смысл жизни после ухода Цзюнь Бэй. Что он позволял Лаклану проводить любые тесты, которые тому хотелось. В лесу он сказал мне, что присоединился к программе тайных агентов через несколько месяцев после ее ухода, после чего в «Картаксе» стерли все VR-клипы, которые он хранил с самого детства.

Наверное, ему было безумно больно. И хотя я злюсь на него и до сих пор не разобралась в том, что он скрывает, мне все же хочется обнять его.

– И где наша комната? – заглядывая в одну из пустующих квартир, спрашивает Анна.

– Сюда, – говорит Мато и сворачивает в коридор, из которого доносится гул голосов. – Мы пройдем через парк. Если хотите, можем поесть. Регина написала мне. Она пожелала нам устроиться поудобнее и сказала, что отправит кого-нибудь за Катариной, когда та будет готова.

– Поудобнее? – переспрашивает Леобен. – У нас что, черт возьми, светский визит? Нам нужно отыскать Лаклана. И в запасе не так много времени.

– Ты довольно неплохой хакер, верно? – посмотрев на него, интересуется Мато.

Леобен пожимает плечами:

– Я не интересуюсь ДНК, но неплохо разбираюсь в технике.

– Я нечасто говорю комплименты, лейтенант, – говорит Мато. – И видел твои работы. – Он останавливается посреди коридора, и его глаза стекленеют. – Я только что предоставил тебе доступ к системам безопасности Энтропии – камерам, автоматическим дверям и лифтам. Правда, они не очень стабильно работают, потому что я проектировал их, когда мне было одиннадцать. Ты можешь отправиться на поверхность и бегать там с пистолетом, если хочешь, но мне кажется, что этот вариант более эффективен.

Леобен останавливается рядом с Мато, и его глаза стекленеют. А когда он выплывает из сеанса VR, то оценивающе поднимает бровь:

– Ты написал это, когда тебе было одиннадцать?

Мато пожимает плечами и слегка кривит губы:

– Я тоже немного разбираюсь в технике.

– Господи, Ли, – говорит Анна и толкает Леобена в спину, чтобы он шагал дальше. – Можешь перестать заигрывать с каждым встречным тощим ботаником? Это раздражает.

Леобен закатывает глаза и идет по коридору за Анной; он слегка покраснел. Мы следуем за ними, и я бросаю любопытный взгляд на Мато. Румянца не видно, но, похоже, он с трудом сдерживает улыбку. Коридор упирается в открытую площадку размером с городской квартал и высоким бетонным потолком. Перед нами оказываются стройные деревья, между ними петляют пешеходные дорожки и извилистый ручей, впадающий в озеро, вокруг которого стоят столы для пикника. Это очень напоминает парк, который можно найти в городе, вот только здесь все неправильного цвета и странной формы, а еще освещение непривычное. Красивая насыщенно-синяя трава усыпана светящимися белыми цветами. Стволы деревьев кобальтовые. Листья – желтые и белые, а по форме напоминают звезды. Кусты и кустарники ярко-оранжевого и золотого цвета тянутся вдоль пешеходных дорожек, а в воздухе кружится с десяток различных видов разноцветных голубей.

Это напоминает ожившую картину. В воздухе витает аромат, распространяющийся от фиолетовой травы, которая растет на лужайке. Каждая травинка, каждый листик и каждый цветок здесь перекодированы.