Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

У меня возникает чувство, что он пытается смутить Коула и вынудить его сказать, что тот не понимает, о чем мы говорим, и от этого моя шея пылает от гнева.

– Думаю, я скорее натуралист, – отвечает Коул.

Мато останавливается и удивленно смотрит на него.

– Ты не шутишь? – спрашиваю я. – Ты считаешь, что нам не следует использовать гентех?

– Нет, если это не связано с медициной, – объясняет Коул.

– Это… очень интересно, – говорит Мато, переводя взгляд с Коула на меня и обратно.

– Мы можем уже убраться отсюда? – кричит Анна, навалившись на Леобена за пределами парка. – Я повидала столько уродцев, что хватит до конца жизни. Ли считает, что сможет с помощью камер выманить старика.

– Черт, что ж ты так тихо об этом кричишь, еще не все услышали, – вскидывая руки, говорит Леобен.

– Нам сюда, – встревает Мато и направляется к коридору, уводящему в глубь бункера.

Мы с Коулом следуем за ним, и я время от времени поглядываю на него.

– Ты говорил всерьез или просто хотел позлить Мато? – спрашиваю я.

– Я не шутил, – говорит Коул, но его лицо бесстрастное, и он вновь выстроил вокруг себя стену, которую я не видела всю эту неделю. – Жаль, что для меня уже слишком поздно. Модули и алгоритмы, которые устанавливают тайным агентам, удалить невозможно.

Я тянусь к его руке, чтобы спросить, что он имеет в виду, но Коул ускоряет шаг и отдаляется от меня. Следуя за Мато, мы петляем по нескольким коридорам и поднимаемся по лестнице, пока не оказываемся около стальной двери с кодовым замком, на котором мигает зеленый светодиод. Как только Мато проводит панелью, она открывается, и мы попадаем в большую квартиру.

К стене прикреплены металлические койки, в дальней части комнаты виднеется ванная. Там, где должна находиться кухня, торчит только пластиковая труба, а голые стены исписаны генхакерскими заметками, но это место намного удобнее, чем джип, в котором я спала всю прошлую неделю.

– Нам нужно разделиться и порыться в сети, – расхаживая по комнате, говорит Анна. – Этот город значительно больше, чем я думала.

– Лаборатория, которую я вспомнила, находилась на поверхности, – говорю я. – И если он прячется там, то из ее окон видно небо.

Анна кивает:

– Это нам поможет, но вряд ли он отсиживается в том же месте.

– Можно поискать по сетевым подписям, – предлагает Мато. – Где бы ни находился Лаклан, у него должен быть хороший сигнал со спутников «Картакса»… или надежное проводное соединение. Иначе он бы не смог подсоединиться к панелям людей.

Я обхожу комнату, разглядывая надписи, нацарапанные на стене. В углу стоят коробки с книгами в мягких обложках, покрытые слоем пыли, а рядом, на полу, стеклянная банка с коллекцией ручек.

– Это была твоя комната? – спрашиваю я у Мато.

– Да, – улыбаясь, отвечает он, словно его радует, что я догадалась. – Я жил не здесь. Но это было место, куда я приходил подумать и поработать. В каком-то смысле это место стало моей первой лабораторией.

Анна приподнимает бровь, разглядывая генетические диаграммы на стенах.

– Над чем ты работал? Над способами изменить человеческую форму?

– Нет, – странно покосившись на нее, говорит Мато. – Это генетические диаграммы процессов, которые управляют старением и гибелью клеток.

Я поворачиваюсь к стене и просматриваю нацарапанные диаграммы. Многие изучают апоптоз [9] Апоптоз – процесс естественной, запрограммированной на генетическом уровне гибели клеток. и старение клеток, как только начинают кодировать. Раскрытие тайны гибели клеток – Святой Грааль гентеха. Мы умеем исцелять тела, излечивать болезни и изменять внешность, но волшебного лекарства, способного предотвратить смерть, нет. Научный мир даже не пришел к единому мнению, от чего мы вообще умираем. В области борьбы со старением проводится множество исследований, но все они еще на начальном этапе, и прошло еще не так много времени, чтобы оценить результаты.

– Фу, умники, вы такие скучные, – нахмурившись, говорит Анна.

Она подходит к одной из коек и падает на нее.

Я прислоняюсь к стене и вчитываюсь в диаграммы, которые несколько лет назад начертил Мато. Одна из них – это анализ ДНК единственного семейства организмов, чьи клетки не стареют, – крошечных водных существ, найденных в нескольких местах по всему миру. Кодировщикам до сих пор не удалось выяснить их механизмы поддержания жизни. Я уже видела этот анализ в файлах Цзюнь Бэй, когда просматривала данные на панели, но тогда подумала, что это какое-то исследование о вирусе. Меня ввело в заблуждение имя файла.

Потому что он назывался «Гидра».

Раздается стук. Анна вскакивает с кровати и, подойдя к двери, распахивает ее. В комнату заглядывает генхакер с бледным мехом, которую я видела в лаборатории Регины.

– Катарина? – спрашивает она с улыбкой, демонстрируя изогнутый ряд острых зубов. – Регина ждет тебя.

Генхакер ведет меня через парк к длинной лестнице, встроенной в стену атриума. Всю дорогу желудок сводит от нервного напряжения, хотя я знаю, что не одна. Коул и Анна следят за нами, пробираясь сквозь толпу на некотором расстоянии. Но они не смогут зайти вместе со мной в лабораторию Регины. Я останусь с ней наедине. И еще не знаю, что она от меня хочет. Взять образец ДНК? Просканировать тело? Сделать биопсию мозга?

И внезапно вся эта затея кажется мне безумно опасной.

Мы добираемся до бетонной лестницы с металлическими перилами на другой стороне парка, которая взбирается вверх по стене. Когда мы поднимаемся выше, я замечаю, что тропинки и деревья образуют круг, разрезанный неровной линией. Это символ Регины, который я видела на экране, когда Мато взламывал имплант у меня в голове.

Хакер останавливается у стальной двери с прикрепленным к стене сканером безопасности и проводит по нему панелью. В проеме виднеется коридор, ведущий в то самое помещение, которое я видела во время сеанса VR, – огромную круглую лабораторию с растениями, оплетающими стены, и животными в клетках. Я останавливаюсь на лестничной площадке и в последний раз бросаю взгляд на парк, где под одним из деревьев замечаю Коула со скрещенными на груди руками. Он кивает, и я, сглотнув, захожу в лабораторию.

– С возвращением, – говорит Регина, шагая мне навстречу и широко разводя руки.

На ее плече вновь сидит ворон, но змеи, которая обвивала ее шею, нигде нет. Регина передвигается с безупречной, сверхъестественной грацией, а ее платье колышется вокруг ног. Она улыбается, и чешуйки вокруг ее глаз морщатся.

– Я так рада, что ты пришла.

– Спасибо, что разрешила нам зайти в город, – говорю я.

Она пренебрежительно взмахивает рукой:

– Не стоит благодарности. Спасибо, что согласилась на мои условия. Понимаю, было не разумно предлагать такой обмен, но я не могла позволить Мато вернуться просто так из-за того маленького переворота, который он хотел совершить в прошлый раз. Может, он и считает Энтропию своим домом и, вполне возможно, когда-то сможет возглавить коммуну, но он должен заслужить свое место здесь, как и все остальные.