Джастин Кронин - Город зеркал. Том 1 [litres]

Как только батарейка подзарядилась, телефон ожил и чирикнул. Четыре сообщения, все четыре с одного номера, с кодом 401. Род-Айленд? Кто у меня есть знакомый на Род-Айленде? Я все еще держал телефон в руке, когда он зазвонил.

– Это Тимоти Фэннинг?

Голос незнакомый.

– Да, доктор Фэннинг.

– О, так вы доктор. Это многое объясняет. Меня зовут Луиза Свон. Я медсестра отделения интенсивной терапии больницы Уэстерли. Вчера днем к нам поступила пациентка, женщина по имени Элизабет Лир. Вы ее знаете?

Мое сердце подпрыгнуло к горлу.

– Где она? Что случилось?

– Ее сняли с поезда компании «Амтрак», шедшего из Бостона, привезли сюда на машине «Скорой помощи». Я пыталась связаться с вами. Вы ее личный врач?

Я понял, в чем причина звонка.

– Точно, – солгал я. – В каком она состоянии?

– Вынуждена сказать, что миссис Лир нас покинула.

Я не ответил ничего. Комната начала расплываться в моих глазах. Не только комната, весь мир вокруг.

– Алло?

Я с трудом сглотнул.

– Да, я слушаю.

– Они привезли ее уже в бессознательном состоянии. Я была рядом с ней, когда она очнулась, назвала мне ваше имя и номер.

– Что-нибудь еще сказала?

– Боюсь, она была слишком слаба для этого. Нет. Я даже не была уверена, что правильно расслышала номер. Она умерла считаные минуты спустя. Мы попытались связаться с ее мужем, но он, очевидно, за границей. Есть кто-то еще, кого нам следует уведомить?

Я повесил трубку. Я накрыл лицо подушкой. А потом я начал орать.

22

История смерти девушки не сходила со страниц бульварных газет несколько дней, и я смог узнать о ней побольше. Ей было двадцать девять, родом она была из Колледж-Парк, штат Мэриленд, из семьи иранских иммигрантов. Отец работал инженером, мать – библиотекарем в школе, у нее были трое братьев и сестер. Она шесть лет проработала в «Бекворт энд Граймс», дойдя до должности младшего редактора. Она и отец ее ребенка, актер, развелись совсем недавно. Ее жизнь была совершенно обычна и достойна восхищения. Усердный работник. Верный друг. Любимая дочь и любящая мать. Какое-то время она хотела стать танцовщицей. Публиковали множество ее фотографий. На одной из них она, еще совсем ребенок, была одета в гимнастическое трико и стояла в плие.

Два дня спустя позвонил Джонас, рассказал мне о смерти Лиз. Я изо всех сил постарался изобразить удивление и понял, что действительно был немного удивлен, будто, слыша его ломающийся голос, я снова испытал горечь потери, как в первый раз. Мы некоторое время говорили, вспоминая прошлое. Время от времени даже смеялись над чем-то смешным, что она сказала или сделала. В другие моменты между нами повисало долгое молчание, и я слышал, как он плачет. Я тщательно прислушивался ко всем его словам и интонациям, пытаясь понять, знает ли он, или что-то подозревает насчет нас двоих. Но ничего не почувствовал. Похоже, всё было именно так, как говорила Лиз. Его слепота была абсолютной. Он себе даже представить подобного не мог.

Я всё еще был слегка удивлен, что ничего не произошло и со мной: не раздался стук в дверь, за дверью, пристегнутой на цепочку, не стояли мрачные мужчины в форме, показывая мне жетоны. Доктор Фэннинг, не возражаете, если мы с вами переговорим? Ни в одной из газетных статей не говорили ни слова ни о бармене, ни о таксисте, и я решил, что это хороший знак, хотя и был уверен, что со временем служители закона явятся за мной. Мое наказание будет исполнено. Я паду на колени и сознаюсь. В противном случае вселенная лишена какого-либо смысла.

Я сел на пригородный до Бостона и поехал на похороны. Служба прошла в Кембридже, в церкви, от которой была видна Гарвардская площадь. Пришло много народу. Родные, друзья, коллеги, бывшие студенты. За ее недолгую жизнь Лиз полюбили многие. Я сел на скамью сзади, желая остаться невидимым. Многих я знал лично, других – в лицо, и мне было слишком тяжело. Среди пришедших оказался человек, в котором, несмотря на опухшее лицо алкоголика, я узнал Элкотта Спенса. Мы на мгновение встретились взглядами, когда гроб Лиз выносили из церкви, но я не думаю, что он вспомнил, кто я такой.

После похорон самые близкие отправились в клуб Шпее на заранее организованный ланч. Я сказал Джонасу, что мне надо будет уехать рано, что я всего этого не вынесу, но он был столь настойчив, что я не смог ему перечить. Поднимали бокалы в память о ней, пили много. Каждая секунда там была для меня пыткой. Когда все начали расходиться, Джонас отвел меня в сторону.

– Давай выйдем в сад. Мне надо кое о чем с тобой поговорить.

Вот оно, подумал я. Сейчас всё это вылезет наружу. Мы вышли через библиотеку и сели на ступенях, ведущих во двор. Было необычно тепло, дразнящее предчувствие весны – весны, до которой, как я думал, я не доживу. Или доживу, но не увижу из тюремной камеры.

Он сунул руку в карман пиджака и достал фляжку. Сделал хороший глоток и передал ее мне.

– Как в прежние времена, – сказал он.

Я даже не знал, что и ответить. Пусть он начинает разговор.

– Тебе незачем даже говорить это. Знаю, я прокололся по полной. Я должен был быть там. Хуже не придумаешь.

– Уверен, она тебя понимала.

– Могла ли она?

Он снова выпил и вытер рот рукой.

– Если честно, я думал, что она от меня уходит. Наверное, я это заслужил.

Я почувствовал, как у меня внутри всё упало. С другой стороны, если он знал, что я этому причиной, он бы уже сказал.

– Не говори ерунды. Наверное, она просто поехала повидаться с матерью.

Он обреченно пожал плечами:

– Ага, конечно, насколько я помню, чтобы поехать в Коннектикут, паспорт не нужен.

Этого я не учел. И ответить мне было нечего.

– Но я тебя не за этим позвал, – продолжил он. – Уверен, ты слышал обо мне разное.

– Есть немного.

– Все думают, что я свихнулся. Что ж, они неправы.

– Наверное, сегодня неподходящий день, Джонас, чтобы говорить о таком.

– На самом деле самый подходящий. Я уже близок, Тим. Очень, очень близок. Есть одно место в Боливии. Храм, которому не меньше тысячи лет. Легенды гласят, что там есть могила человека, тело, зараженное вирусом, который я ищу. Ничего нового, таких легенд полно повсюду. Слишком много, чтобы быть выдумкой, если хочешь знать мое мнение, но есть и другие доводы. Суть в том, что у меня есть четкие доказательства. Мой друг из ЦКЗ пришел ко мне пару месяцев назад. Он слышал про мои работы, и он натолкнулся на то, что, как он считал, меня заинтересует. Пять лет назад в больницу в Ла-Пасе попала группа американских туристов. С симптомами, похожими на хантавирус. Они участвовали в каком-то экотуре в джунглях. Но суть не в этом. У них у всех был рак в терминальной стадии. Этот тур был для них чем-то вроде последнего желания. Сам понимаешь, сделать то, что тебе всегда хотелось сделать, прежде чем ты накроешься.