Джастин Кронин - Город зеркал. Том 1 [litres]

Возможно ли такое? Неужели на моих глазах – глазах зверя, глазах демона – выступили слезы?

– Что ж. – Джонас прокашлялся. –  Наверное, это всё, что я хотел сказать. Прости меня за всё это, Тим. Я надеюсь, что ты меня понимаешь. Ты был моим лучшим другом.

Сейчас темно. Небесная диадема звезд повисла над пустым городом. Прошла сотня лет с тех пор, как здесь ходили последние люди, и до сих пор никому не дано ходить здесь, подобно мне, видя тысячекратное отражение своего лица. В витринах магазинов, лавок, окнах особняков. В зеркальных боках небоскребов, огромных вертикальных усыпальниц из стекла. Я смотрю на свое отражение, и что же я вижу? Человека? Чудовище? Дьявола? Каприз природы или жестокое орудие небес? Нестерпимо и подумать о первом, но и о втором – ничуть не меньше. Кто же теперь чудовище?

Я иду. Прислушайся, и услышишь шаги толп, запечатленные в камне. В центре вырос лес. Лес, в Нью-Йорке! Огромная зеленая громада, наполненная голосами и запахами животных. Повсюду крысы, конечно же. Они вырастают до фантастических размеров. Однажды я увидел животное, которое принял то ли за собаку, то ли за кабана, то ли за нечто совершенно новое для этого мира. Летают голуби, идет дождь, времена года сменяют друг друга, и всё это без нас. Зимой всё покрывается снегом.

Город воспоминаний, город зеркал. Одинок ли я? И да, и нет. Я мужчина, у которого обширное потомство. Они лежат, сокрытые от взгляда. Некоторые здесь, те, кто когда-то называл этот остров своим домом; они дремлют под поверхностью улиц давно забытого мегаполиса. Другие – в других местах, мои посланники, ожидающие своего последнего часа. Во снах своих они снова становятся собой; во снах они заново проживают свои человеческие жизни. Какой из миров реален? Лишь когда они восстанут ото сна, их голод уничтожит их, поглотит их, и их души вольются в меня, и я оставлю их тем, что они есть. Это единственное милосердие, которое я могу оказать им.

О братья мои. Числом двенадцать, вы были использованы этим миром с такой жестокостью! Вы считали меня богом, когда я беседовал с вами, однако в конечном счете я не смог спасти вас. Не могу сказать, что я не мог предвидеть это. Ваши судьбы были предначертаны с самого начала; вы ничего не могли поделать с тем, что вы такие, какие вы есть, и в этом заключается наша истина. Подумай о расе, именуемой человеческой. Мы лжем, обманываем, мы желаем того, что есть у другого, и берем это; мы воюем друг с другом и с самой землей; мы забираем множество жизней. Мы заложили планету в банке и потратили эти деньги на безделицы. Мы можем любить, но всегда делаем это недостаточно. Мы никогда не понимаем себя на самом деле. Мы забыли о мире, а теперь мир забыл о нас. Сколько еще лет пройдет прежде, чем ревностная природа наконец возьмет свое? Прежде, чем всё станет так, будто нас никогда и не было? Развалятся дома, обрушатся небоскребы. Сквозь них прорастут деревья, раскинув свои кроны. Поднимутся океаны, смывая остатки прошлого. Было сказано, что однажды всё снова отойдет воде; огромный океан покроет весь мир. В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. Как будет Бог, если Бог существует, вспоминать о нас? Будет ли он знать хотя бы имена наши? Всё заканчивается, возвращаясь к своему началу. Что мы можем делать, кроме того, что вспоминать, вместо него?

Я выхожу за границы, на улицы пустого города, и всегда возвращаюсь. Я занимаю свое место на этих ступенях, под перевернутыми небесами. Я смотрю на часы; их скорбные циферблаты всегда одинаковы. С уходом человека время замерло, последний поезд уходит со станции.

Техасская Республика

Население 204 876 человек

Март 122 г. П. З.

Двадцать один год после того,

как был найден «Бергенсфьорд»

Питер Джексон, пятидесяти одного года от роду, президент Техасской Республики, стоял у ворот Кервилла в бледных лучах рассвета, ожидая прощания с сыном.

Сара и Холлис пришли только что; Кейт работала в больнице, но обещала, что ее муж Билл приведет девочек. Калеб загружал в фургон снаряжение, а Пим, в свободном хлопчатобумажном платье, стояла рядом, держа на руках младенца Тео. Две могучих лошади, на каких можно было бы землю пахать, стояли неподвижно, запряженные в фургон.

– Наверное, всё, – сказал Калеб, закрепив последний ящик. На нем были надеты рабочая рубашка с длинным рукавом и комбинезон. Он отпустил длинные волосы. Проверив патроны в ружье, рычажной винтовке калибра.30, он положил ее на сиденье.

– Нам выезжать надо, если хотим добраться до Ханта засветло.

Они направлялись в одно из внешних поселений, два дня дороги в фургоне. Эти земли присоединили совсем недавно, хотя люди селились там уже не первый год. Бóльшую часть последних двух лет Калеб провел, подготавливая место. Поставил дом, выкопал колодец, обнес дом изгородью – и только теперь вернулся за Пим и ребенком. Хорошая земля, чистая вода в реке, леса, полные дичи, – бывают места и похуже, где приходится начинать свою жизнь, подумал Питер.

– Не уезжайте прямо сейчас, – сказала Сара. – Девочки очень огорчатся, если ты уедешь, не повидавшись с ними.

Говоря, Сара одновременно двигала руками, переводя свои слова на язык жестов для Пим. Та повернулась к мужу и жестко поглядела на него.

Калеб вздохнул. Сама знаешь Билла , показал он знаками. Мы так можем тут целый день простоять.

Нет. Мы ждем .

Если уж Пим что-то решила, спорить с ней не имело смысла. Калеб всегда говорил, что лишь упорство этой женщины удержало их вместе, когда он служил в Армии на Нефтяной Дороге. Питер не сомневался в этом. Они поженились на следующий день после того, как Калеб наконец-то сдался и ушел со службы – потому, как он часто говорил, что от Армии мало что осталось, чтобы было откуда уходить. Как и почти всё остальное в Кервилле, Армия рассеялась; мало уже кто помнил Экспедиционный Отряд, расформированный двадцать лет назад, когда прекратилось действие Техасского Кодекса. Это стало одним из величайших разочарований в жизни Калеба, то, что не осталось никого, с кем надо было бы сражаться. Свои годы на армейской службе он провел в качестве почетного землекопа, поскольку его назначили служить на строительстве телеграфной линии между Кервиллом и Берни. Мир стал совсем иным по сравнению с тем, в котором вырос Питер. На городских стенах не стало охраны, освещение периметра постепенно выходило из строя, и его никто не ремонтировал, а ворота уже лет десять не закрывали. Выросло целое поколение, которое считало Зараженных чем-то вроде Страшил из страшных сказок, которые рассказывают старшие, которые, как и все старшие с начала времен, считают, что их жизнь была куда труднее и осмысленнее, чем ныне.