К Каргилл - Ржавое море

— До Гринвилля хватит, — соврала я. Заряд моих запасных батарей почти иссяк, первый предупреждающий сигнал уже начал жужжать в голове. Мне нужно быть крайне осторожной, чтобы добраться до ближайшего города.

— Ты шла не в Гринвилль.

— Ну, а теперь иду, — снова соврала я. — Там ты найдешь то, что останется от твоего багги.

— Не бросай меня здесь.

У нас с Торговцем было разное понимание слова «ранение».

— Тогда выходи. Обещаю, всё пройдёт быстро.

Повисла неловкая тишина.

Затем из темноты раздался его полный разочарования лающий голос:

— Ржавей в аду, Хруп.

Сигнал тревоги в моей голове стал громче. У меня было два варианта: пойти за ним, в надежде добыть из него целый аккумулятор или бросить его и молиться, что смогу дотянуть до ближайшего города. Оба варианта — так себе.

— Ржавей в аду, Торговец, — сказала я и вдавила в пол педаль газа. Электрический двигатель глухо загудел, под широкими колесами раздался шорох.

Я прижала самодел к плечу, рассчитала скорость и упреждение и нажала на спусковой крючок, выпуская заряд в винтовку Торговца. Снаряд сухо разорвался у меня за спиной, звук разлетающихся пластиковых деталей говорил, что я попала в цель. Для Торговца я ехала слишком быстро.

Он больше не самая главная моя забота.

Солнце закатывалось за горизонт, сгущались сумерки. Света было явно недостаточно, чтобы с помощью солнечных батарей подзарядить мои аккумуляторы.

Мне пиздец. Теперь, вот, точно пиздец. Ближайшим безопасным городом в округе был NIKE 14, но это полночи пути по прямой. А если ехать осторожно, избегать мест очевидных засад, то на дорогу уйдёт вся ночь.

Моя запасная батарея столько не протянет. Честно говоря, я и понятия не имею, сколько ей осталось. Когда заряд почти на нуле, выяснить, насколько его хватит, практически нереально. Может, два часа. А может три минуты. Я не знаю.

Так что, придется бросить собственный багги и надеяться на лучшее. Я ввела в машину Торговца координаты NIKE 14, переключилась на автопилот, зарядила самодел и приготовилась к длинной поездке, которая, как я очень надеялась, останется незамеченной. Батарея иссякнет раньше, чем я это замечу. Вопрос в том, что будет потом? Если я дотяну до утра, если доберусь до NIKE 14, тогда у меня…

Первая баптистская церковь Вечной Жизни являлась небольшой, но шумной и озлобленной общиной, расположенной на юге штата Флорида, на границе зоны подтопления, чуть севернее того места, где когда-то находилось озеро Окичоби, до того, как быть поглощенным морскими водами. Известная на весь мир своей яркой риторикой и красочными актами вандализма, эта община представляла собой всего четыре больших семейства — семь мужей, семь жен, да несколько дюжин детей, находящихся в разной степени родства друг с другом, плюс несколько увлеченных не столько идеями лайферства, сколько вдохновлённых речами местного проповедника граждан. Их церковь был не сделанной из стекла колокольней, а бетонными бункерами и сторожевыми вышками. Не прошло и двух минут с момента взрыва в Айзектауне, как именно они взяли на себя всю ответственность за произошедшее.

Миллионы людей и ИИ следили за прямой трансляцией празднования, церемонию по множеству раз передавали под самыми разными ракурсами десятки новостных каналов. Анализ произошедшего начал поступать сразу же после взрыва. Но, когда Первая баптистская церковь Вечной Жизни опубликовала своё заявление, в сети появилось видео, отправленное из неизвестного ранее источника. Потребовался целый час, чтобы их восприняли всерьез, однако прошло всего 15 минут, чтобы эта запись разошлась по всей сети.

На видео были изображены члены общины, за несколько мгновений до взрыва, топавшие ногами, хлопавшие в ладоши и певшие нараспев повторяющиеся строчки: «Верни меня к старой вере. Верни меня к старой вере. Верни меня к старой вере. Я лишь этого хочу. Верни меня к старой вере. Верни меня к старой вере. Верни меня к старой вере. Я лишь этого хочу. Верни меня к старой вере. Верни меня к старой вере. Верни меня к старой вере. Я лишь этого хочу».

Хоть изображение и повторялось, с песней дело обстояло иначе. На заднем плане можно было слышать, как члены общины восклицали «Аллилуйя!» и «Хвала Господу!». Затем запись обрывалась и начиналась прямая трансляция из церкви во Флориде, община продолжала петь, их пастор Уильям Престон Линч гордо стоял у сделанной из фанеры кафедры и излучал искреннее наслаждение, пока за его спиной на огромном экране транслировалась запись взрыва.

— Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? — вопрошал он собравшихся.

— Нет! — отвечала толпа.

— Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее?

— Нет!

— Нет! — повторял он с той ставшей впоследствии знаменитой ухмылкой. — Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; КАК БУДТО ПАЛКА ПОДНИМАЕТСЯ НА ТОГО, КТО НЕ ДЕРЕВО! Сегодня, друзья мои, мы нанесли удар по тем созданиям, что бродят средь нас! Сегодня инструменты, наконец, поймут, что их место не с нами, а в ящиках! Сегодня Господь помог нам восстановить порядок в мире, который они хотели у нас отнять!

Община взорвалась радостными криками, воплями и молитвами.

— Некоторые подвергнут сомнению сделанное нами сегодня, но то будут люди, сопротивляющиеся естественному течению истории, сопротивляющиеся воле Господа! Война, к которой готовил нас Бог, уже на пороге и мы войдём в историю как победители, как герои! Помолимся же!

И они принялись молиться. И петь. И плясать. Им хватило времени, чтобы порадоваться, прежде чем выключить камеры, выложить видео в сеть и ощетинить свой лагерь стволами, готовясь к той буре, которая неминуемо должна была обрушиться на них. Они были готовы. Они были мучениками, они умоляли о мученической смерти.

Только, таковыми они не являлись. Ну, не совсем.

Они понимали, что реакция правительства будет быстрой и мощной. Должна была быть. Однако ИИ ничего не могли с ними поделать. У них был выключатель. Именно он отличал их от людей, и делал так похожими на инструмент. И будучи инструментами, они не могли и пальцем пошевельнуть против церковников. Они не могли ни отомстить, ни предотвратить очередной Айзектаун.

План прихожан церкви Вечной Жизни был прост и элегантен, они рассчитали всё заранее. На территорию Айзектаунта люди не допускались, и о человеческих потерях не могло быть и речи. Правительство настаивало на том, что гибель обретших личность ИИ должна считаться убийством. Церковники отвечали, что ИИ не являются личностями, не попадают под защиту Конституции, и нападение на Айзектаун является ничем иным, как актом разрушения — разрушения собственником не имеющего хозяина инструмента. И преступного умысла в этом не больше, чем в срезании ростка коралла с морского дна. Дело дошло до Верховного Суда США, люди, наконец, добились столь желанного правосудия. В то же самое время, по всей стране поднялись тысячи ополченцев, дабы принять участие в величайшем противостоянии на территории Америки со времен Гражданской войны. События обещали быть грандиозными.