Том Годвин - Космическая тюрьма

Джулия подошла к единорогу, вытащила копье, и даже на расстоянии было заметно, с каким гордым видом она прошла мимо грузной туши своей жертвы.

Затем она увидела книгу, отброшенную в сторону ударом копыт единорога. Ветер шевелил клочья разорванных страниц, и Джулия замерла, лицо ее покрылось бледностью. Забыв о единороге, она подбежала к книге, чтобы поднять ее.

Когда Шредер подошел к Джулии, она пыталась разгладить порванные страницы. Это был один из старых учебников, отпечатанный на настоящей бумаге, и страницы его были хрупкими и ломкими от старости. Библиотекарь взяла с нее обещание обращаться с книгой очень бережно. И вот сейчас многие из страниц оказались порванными и непригодными для чтения...

Джулия подняла глаза на Шредера, и на ее лице отразились стыд и страдание.

– Отец, – произнесла она. – Книга... я...

Шредер перевел взгляд на единорога и отметил, что это был самец, значительно крупнее средних размеров. Мужчины и раньше убивали единорогов копьями, но никогда до этого подобное не совершала шестнадцатилетняя девушка...

Он снова взглянул на дочь, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица, и строго спросил:

– Что ты хотела сказать?

– Я думаю – я полагаю, что не имела права выносить книгу из городка. Я страшно сожалею, что сделала это...

– Ты пообещала бережно к ней относиться, – ответил он ей холодно. – Твоему обещанию поверили и тебе доверили эту книгу.

– Но... но я не собиралась испортить ее – я не собиралась! – Джулия едва не расплакалась. – Я ведь не... не Беммон!

– Возвращайся в городок, – приказал ей Шредер. – Сегодня вечером принесешь книгу в городскую ратушу и расскажешь совету, что с ней случилось.

Джулия проглотила слезы и ответила слабым голосом:

– Хорошо, отец.

Она повернулась и, опустив от стыда голову стала медленно спускаться с холма, не замечая лежащего единорога, и с несчастным видом волоча за собой окровавленное копье.

Шредер проводил ее взглядом и наконец позволил себе улыбнуться. Когда наступит ночь и она предстанет перед советом, не смея от стыда поднять на них взгляд, ему придется быть неумолимым и суровым, говоря Джулии о том, как ей доверяли, и как она предала это доверие. Но сейчас, наблюдая, как она спускалась с холма, он мог позволить себе улыбаться от гордости за нее. Он знал, что получил ответ на свой вопрос; что молодое поколение не утратило ни мужества, ни преданности.

Той весной Джулия спасла жизнь маленькому ребенку, но едва не потеряла свою собственную. Ребенок играл под недостроенным навесом, когда внезапно налетел сильный порыв ветра и превратил навес в смертельную ловушку из ломающихся, падающих стволов и веток. Джулия вовремя успела к ребенку, чтобы отбросить его в безопасное место, но обрушившаяся крыша свалилась на нее, прежде чем ей самой удалось спастись.

Ее грудь и горло были пробиты расщепленными концами поломанных стволов, и в течение суток жизнь в ней мерцала слабой искоркой. На вторую ночь она стала приходить в себя, а на третье утро впервые смогла заговорить, измученно глядя потемневшими от страха глазами:

– Мой ребенок – как это отразится на нем?

Она выздоравливала медленно, преследуемая мрачными предчувствиями. Но пятью неделями позже она родила сына, и ее страхи оказались беспочвенными. Он оказался совершенно нормальным и здоровым ребенком.

И голодным – ее медленно заживающие груди еще несколько недель не могли давать молока.

По совпадению, которое никогда не случалось раньше и, возможно, никогда не случится вновь, для младенца нельзя было найти ни одной приемной кормящей матери. В городке было много беременных женщин, но только трое имели грудных детей – и у каждой из трех были близнецы, которых нужно было кормить.

Но в импровизированном леднике у колонистов хранился небольшой запас замороженного козьего молока, достаточного для питания маленького Джонни, пока козье стадо вновь не начнет давать молоко. До того времени ему придется находиться на нормированном питании, но с этим ничего нельзя было поделать.

Джонни исполнился месяц, когда у колонистов Рагнарока появилась возможность заполучить себе желанного союзника.

Последние оставшиеся единороги уходили на север, а хищники уже давно закончили свою миграцию. Голубая звезда освещала ночную тьму подобно маленькому солнцу, когда подувший сквозь окно в комнате Шредера ветерок принес с собой отдаленный визг единорогов.

Он в недоумении прислушался. Эти звуки показались ему почему то неуместными. Все колонисты находились в безопасности внутри городка, большинство из них уже спали, и единорогам за городской стеной как-будто бы не на кого было нападать.

Шредер вооружился копьем и арбалетом и вышел наружу. Он прошел через восточные ворота и направился на звуки схватки. По мере того, как он приближался, звуки становились громче и яростнее, как будто битва достигала своего апогея.

Шредер пересек ручей и прошел сквозь деревья, растущие на его берегу. Там, на небольшой поляне, не более чем в полумиле от городка, он увидел следующую сцену.

Одинокий хищник сражался с двумя единорогами. Два других единорога лежали мертвые на земле, а позади хищника темной безжизненной массой лежал его мертвый собрат.

Хищник был весь в крови, казавшейся пурпурной в голубом звездном света, и в воплях атакующих единорогов звучало злорадство. Прыжки сражающегося хищника становились все слабее – последний отчаянный вызов уже умирающего зверя.

Шредер поднял арбалет и выпустил в единорогов град стрел. Их злорадные вопли затихли и они упали на землю. Хищник зашатался и упал рядом с ними.

Когда Шредер подошел к хищнику, тот едва дышал, но по тому, как он посмотрел на человека, Шредер почувствовал, что он хотел ему что-то сказать, что он изо всех сил старался не умереть, пока не сделает этого. Он умер со странной мольбой во взгляде, и только тогда Шредер заметил шрам на плече хищника; шрам, который мог быть сделан много лет назад ударом рога единорога.

Это был хищник, с которым Шредер повстречался девятнадцать лет назад.

Вся земля вокруг была истоптана единорогами, что показывало, что хищники целый день провели в осаде. Шредер подошел ко второму хищнику и увидел, что это была самка. Вид ее грудей говорил о том, что у нее недавно были детеныши, но она была мертва, по крайней мере уже два дня. Ее задние ноги были сломаны видимо прошедшей весной, и они так и не срослись до конца и были практически бесполезны.

Так вот почему эти два хищника так отстали от своих собратьев! Хищники, так же как волки, койоты и лисы на Земле соединялись парами на всю жизнь и самец помогал заботиться о детенышах. Самка хищника была ранена где-то на юге, возможно в схватке с единорогами, а ее супруг оставался с ней, пока она медленно ковыляла на север, и убивал для нее дичь. Затем родились детеныши и им пришлось остановиться. Потом их обнаружили единороги, а самка была слишком покалечена, чтобы сражаться с ними...