Тима Феев - Йонтра

Не будет проку от трудов, когда идти не хочешь ты.

Ты можешь встать и не идти, но не зови меня тогда.

Познания труден черствый грунт, сокровище его руда.

Не будет горя и стыда, когда ученье наберешь.

И всем ты будешь помогать и тем доверье обретешь.

Ты будешь счастлив и тогда, когда в ученье ничего не сможешь более постичь.

Но всеми будешь ты почтен, не потеряв, что мог достичь.

А времени тебе я дам и до, и после бытия.

Не бойся время потерять, тебе не будет ничего.

Но главное — твои труды и вера в смысл бытия.

Не думай больше ни о чем и помни то, что молвил я.

— Ну что же, кажется, все было вполне понятно. Я должен был ползти вперед несмотря на сопротивление. Так я и поступил, а что мне оставалось? И тем не менее, продвигаться с каждым орром становилось все труднее. Отчего я все чаще и глубже проваливался. Но при этом и сам становился каким-то более настоящим, что ли. Происходящее все четче и ярче отпечатывалось в моих мыслях. И вот наконец, я услышал уже свой собственный голос. Не тот, что до сих пор все время говорил за меня, а именно свой. «Значит, у меня теперь есть уже свои собственные мысли, — подумал я в тот момент, — и я теперь не такой опустошенный идиот, каким вывалился из сингулярности». А знаете, — тут Скит Йонтра прервал свое повествование, обратившись непосредственно к слушателям, — ведь есть же такое слово «убогий». И если честно, то мне теперь кажется, что я понимаю, почему оно употребляется именно по отношению к слабоумным. Ведь именно слабоумные видят мир и мыслят так примитивно или, можно даже сказать плоско, что их разум вполне допустимо считать двумерным. Отчего они, быть может, и вправду способны видеть то, что для существ нормальных, таких как мы, например, совершенно недоступно.

И вот наступил момент, когда я провалился. Ползти к тому времени было уже совсем тяжело, и если честно, то я даже обрадовался такой перемене. Та «вода», в которую я попал, была вполне себе теплой, но не настолько, чтобы казаться неприятной. Она обволакивала меня со всех сторон, даря ощущение покоя и даже какого-то внутреннего блаженства. Впрочем, несмотря на все пережитое, я уже чувствовал себя тогда вполне окрепшим, отчего и не пожелал навечно оставаться в этой белой, уютной, но совершенно непрозрачной жиже. Я вынырнул и… очутился в своем мире, в трехмерном. С нормальным временем и пространством, с океаном, посреди которого и плавал, с голубым небом и далекой-далекой полоской берега, что виднелась у самого горизонта. Я направился к ней.

Как же приятно было наконец снова очутиться в родной стихии. Вы даже представить себе не можете. Будто домой вернуться после невыносимо долгих и тяжких странствий. А почему бы, собственно, и не домой? — Скит даже щелкнул клювом от удовольствия. — Да, да, уважаемые слушатели, это была Тэя. И именно этот вот самый пляж, на котором мы сейчас с вами и сидим, и который и был тем далеким берегом, что я видел. А эти стол и кресло я принес сюда уже намного позже. Но главное, во что мне и самому тогда не слишком-то верилось, — я был дома.

А потом была встреча с родственниками и друзьями. Ну, то есть со всеми, конечно, кроме Тио. Где он тогда находился, я еще не знал. А потом был сон. Долгий, сладкий, безмятежный. И в довершение ко всему, уже после того, как хорошенько выспался, я как-то рано утром отправился на побережье, чтобы освежиться и поплавать. Потом вспомнил об одном деле, потом увидел странное свечение из своего сарая. Потом было зеркало, далекая планета со странным названием и светящаяся изнутри пирамида. И знаете, — Скит как-то хитро посмотрел на аудиторию, — тогда, в самый первый раз, я ведь вам не все рассказал. Потому что, кроме звероидов разумных и птиц говорящих, там было еще кое-что. А именно следы. Они вели как раз из того пруда, что находился под пирамидой. И это были следы от ботинок скафандра. Одного из тех, что были мне так хорошо знакомы и которые носят симрики. «Ну что же, — сказал я себе тогда, — кажется, теперь я знаю, в какую сторону направить свой звездолет».

И это весь мой рассказ, уважаемые слушатели, — Скит Йонтра отвесил публике глубокий и почтительный поклон. — И не только на сегодня, но и в этом году. Я больше не буду приползать на это побережье, пока не наступит следующее лето. Ведь становится уже прохладно. А вы знаете, что мы, земноводные, не слишком любим такую погоду.