Наталья Ветрова - Последняя надежда планеты

— Боже мой… — хрипло прошептал он — Как долго я ждал, когда ты придешь в себя…

Я хотела ответить и спросить, как Энта, но губы сковал невидимый замок, и всё вновь стало расплываться перед глазами, унося меня в пустоту.

Когда я вновь очнулась, то чувствовала себя намного лучше. Я даже смогла приподняться на локте, чтобы осмотреться. В комнате никого не было, и я подумала, не сон ли видела, когда память напомнила об Анторисе. Может, воспаленное воображение нарисовало совсем другие картины? И его не никогда не было ни здесь, ни в той ужасной камере?

Ко мне не было подключено никаких медицинских приборов, а кровать, на которой я лежала, одиноко стояла возле окна. Откинув простынь, укрывавшую меня, я медленно встала, немного шатаясь. Нога уже не болела, но когда я внимательно осмотрела ее, увидела два больших шрама. Осторожно сделав несколько шагов по комнате, я подошла к двери. Но едва собралась ее открыть, как она распахнулась сама, и на пороге оказался Анторис. Он выглядел, как всегда, великолепно — короткие темные волосы были аккуратно причесаны, на лице не было следов щетины, только в черных глазах отражалась усталость.

— Я рад, что тебе уже лучше — приветливо сказал он, улыбнувшись — Только тебе не следует пока много ходить. Доктора сказали, что еще пару дней надо поберечь ногу и соблюдать постельный режим.

Он осторожно взял меня под локоть, заводя снова в комнату и закрывая за нами дверь. Я с трудом верила, что он всё же здесь, но послушно шла, когда он заботливо усадил меня на кровать, а сам сел рядом.

— Как Энта? — первым делом спросила я, боясь услышать страшный ответ.

— Это та девушка, которая была с тобой в камере? Не беспокойся, она жива и тоже выздоравливает. Правда, ей досталось намного больше, чем тебе, так что в госпитале ей придется быть подольше.

С души словно свалился огромный камень, и я облегченно вздохнула. Но был еще один человек, который меня беспокоил не меньше. Может, не стоило спрашивать о нем у Анториса, но я не могла томиться в неведении.

— А как Эвит? — робко спросила я, боясь навлечь бурю негодования.

Анторис и правда вздрогнул от звука этого имени, но быстро взяв себя в руки, холодно ответил:

— Он жив и здоров, если тебя это интересует. Хотя я бы предпочел, чтобы он был на твоем месте здесь. И его жизнь висела на волоске, а не твоя.

— Зачем ты так… Разве можно кому-то желать боли и страдания?

— А как иначе?! — вспыхнул Анторис, и я пожалела, что не промолчала — Он бросил вас всех в тот ужасный день, а сам преспокойно вернулся в свой очаг и даже не пытался выяснить, что с вами произошло! С теми, кого взяли в плен!

Я вздрогнула.

— Значит, я в плену? — ошарашено спросила я, с трудом осознавая новую действительность.

Анторис грустно опустил глаза, взяв меня за руку. Мне было необычно видеть его таким заботливым, но думать сейчас о такой перемене не было сил.

— Да. Ты в плену у моего отца, как и другие из мятежников, которые остались живы. После быстрого и предсказуемого боя, среди твоих новых друзей было очень много погибших, и еще больше раненых. Оставшиеся просто спаслись бегством, вместе с Эвитом. Роботы нашли всех, кто был жив и отвезли в тюрьмы, чтобы потом применить смертную казнь…

Повисла неловкая пауза, на протяжении который каждый сидел, погруженный в свои мысли. Было что-то тяжелое в этом, словно непосильный груз снова сдавил грудь. Но вдруг Анторис не выдержал, и гневно воскликнул, нарушив тишину.

— Чем вам не угодил Хортеп? Вы обвиняете его в тирании, а как же те правители, которые хотят прийти на его место? Они не будут тиранами? Ты правда думаешь, что они будут править честно и справедливо? Если это так, как же ты заблуждаешься! Людям нужен тиран! Они без него, как стадо баранов, которые разбредутся кто куда или перебьют друг друга в погоне за властью! Неужели ты думаешь, что народы можно держать в повиновении одной добротой? Да такие очаги просто погрязнут в хаосе, если это случится! Да что я говорю тебе, лучше сама оглянись! Вспомни, где был наш мир, когда власть не поделили десять очагов, каждый из которых стал своего рода тираном для народа. Даже твой отец правил с той долей абсолютной власти в своем очаге, за которую ты винишь Хортепа! А твоя мать? Она — одна из лучших женщин, которую я когда-нибудь знал. Она настоящая, добрая, мягкая, женственная. Но она не может управлять очагом! Именно из-за ее мягкости мой отец решил, что сможет управлять Арлонком и прилагает все силы, чтобы склонить Торию на свою сторону и получить власть. Я не одобряю его, но с точки зрения правления — он тысячу раз прав! Людям не нужен слабохарактерный правитель — им нужен тот, кто сможет ими повелевать. Тот, кто будет приказывать и говорить, что нужно делать изо дня в день, и чего делать нельзя! Без твердой власти наступит безнаказанность — люди не смогут жить между собой в гармонии, они всегда буду чем-то недовольны, и ты ничего не можешь с этим сделать. Ты можешь не соглашаться со мной сотни раз, но это не изменит истины. А она заключается в том, что в сущности человеческой природы лежит агрессия. И если ее не подавлять и не сдерживать, она превратиться во зло и повергнет мир в хаос!

Я не сводила с Анториса удивленного взгляда, не в силах произнести ни слова, а он, так же возбужденно продолжал.

— Не веришь мне? Ладно, пусть так. Вот только посмотри сама, к чему привели ваши выходки? Неужели ты не понимаешь, что вас использовали, чтобы развязать войну? Вам вбили в головы утопические идеи о свободе и равноправии, и что получилось? Вместо уже налаженного правления моего отца — к власти скоро могут прийти те, кто жаждал получить ее любой ценой, пусть даже ценой миллионов жизней. Посмотри, оглядываясь назад, кто толкнул людей на «штыки» солдат? Мой отец? Нет, ваше новое правительство, во благо которого вы запустили этот маховик безумия!

Анторис на секунду замолчал, словно обираясь с мыслями, а я же была настолько поражена, что просто не могла ничего ответить или спросить.

— После боя я долго искал тебя, потому что не сомневался, что ты отправишься в эту мясорубку из-за своих утопических идей. Но найти тебя было не просто. Господи, Иленния, если бы ты только видела, что творилось на поле боя. Я за всю жизнь никогда не видел столько трупов, искалеченных и израненных людей… Столько крови… столько оборванных жизней из-за глупости и гордости… Потом я искал тебя по тюрьмам, но это было сделать не просто. Во многие меня не пускали по приказу отца, другие были так далеко, что я просто не успевал их все облететь. Когда я узнал, что одна из заключенных требует, чтобы позвали Торию, сразу стало ясно, что это ты. Я боялся, что не успею тебе помочь, и чуть было не опоздал…