Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Те эмоции, что давали людям, четверо виртуозных вокалистов с внешностью сказочных принцев, одетых в элегантные костюмы от «Армани» не с чем было сравнить, казалось, сами боги спустились на землю и пели для людей. New York Art News писала — «Вчетвером они звучат так, как не поёт целая оперная труппа. Это Queen без гитар».

Их до сих пор считают продолжателями концепции исполнения классических хитов всемирно известным трио теноров — Каррераса (Carreras), Доминго (Domingo) и Паваротти (Pavarotti).

Фактически, тем кто, создал квартет, был Саймон Корелл — шотландский музыкальный продюсер. Концерт начался исполнением лирической песни — «My Heart Will Go On» (на итальянском). Затем продолжился — «I Will Always Love You» (на испанском), далее на английском — «I Can’t Help Falling In Love With You» и снова — «Alone» (на испанском).

До перерыва квартет исполнил десять песен, одну лучше другой, часть из них, были хорошо знакомы московскому зрителю и их исполнение, начиналось, и всегда заканчивалось такими бурными аплодисментами, что казалось публика, разобьёт ладоши в кровь. Все время на сцену несли цветы, ими были выложены уже две трети рампы и столы за кулисами.

После исполнения бесподобных Адажио и Исабель зал стоя отдал знак уважения таланту и тому музыкальному чуду, что творили эти четверо в зале. Хорош был и оркестр ой, как же он был хорош, не передать словами. Звукооператор, что находился посреди зала, окружённый креслами амфитеатра, звукорежиссёр тот, что сидел за пультами наверху, так сумели донести до зрителя звучание голосов и инструментов, что последние не мешали, но дополняли друг друга и, волшебство витало по залу, захватывало и всецело подчиняло себе.

Замечу, что выглядело уж совсем непривычно для московского и гос. чиновничьего бомонда, так это то, что не заверещал ни один телефон. Хотя этому могут быть разные причины и объяснения. Никто при исполнении мировых поп-хитов четвёркой не рассказывал соседу о перипетиях вчерашнего футбольного дерби «Динамо» — «Спартак», не бросился раньше всех на перерыв за блинами с икрой, как будто дома её не завались.

В общем, что там долго рассусоливать, хорошее настоящее искусство облагораживает людей, а это было не просто хорошее, это было высокое.

У доброй половины зала по телу ползли мурашки, особо экзальтированные молодые особы обеих полов разве что не визжали после исполнения — Регресса и Аллилуйя. Практически каждое исполнение заканчивалось выкриками с мест — Браво! Чуткие сердца солистов тоже в свою очередь, ощутив тёплое такое отношение зрителей к своему творчеству, отозвались и вытворяли голосами нечто невообразимое. Даже те, кто не очень разбирался в направлениях современной музыки, предпочитая модной нынче неоклассике, фортепьянные концерты Бетховена и фуги Баха, с одной стороны, и любители Рамштайн или стиля группы Моя Мишель, с другой, все были довольны, ибо прекрасно поняли — это Мастера с большой буквы.

Настя сидела, затаив дыхание, вся купаясь в волшебных волнах музыки. Если же случись такое — она тотчас прекратилась, скорее всего, расплакалась бы, словно кисейная барышня времён Некрасова и Тургенева, но к счастью это был всего-то лишь антракт, а за ним новые шедевры и чудеса. Она уже забыла про свой фурор на лестнице и жадные глаза молодых и не очень, когда и совсем — стариков, что оценивающе смотрели на неё, пока они с дядей шли к своим местам в первом, ближнем к сцене портере. Забыла о платье и драгоценностях, надетом на неё весьма приличном даже для среднего класса и выше достоянии, её всецело подхватило то воздушное состояние, что бывает у молодых девиц в ожидании настоящей взрослой любви, а не школьной, подростковой влюблённости. Она сейчас слушала божественный концерт и любила весь свет.

С таким настроением и вышла на перерыв, успев по ходу поблагодарить дядю, прижалась к нему бочком и снизу вверх глянув, сказала совершенно искренне — какой же ты у нас Валерий Викторович молодчина! Как Я рада, что попала сюда. На что тот, усмехнувшись, ответил, а как я то, рад, ты себе не представляешь.

Проводив её до фойе, младший из мужчин Вырубов (поскольку был младше её отца) оставил её на попечение одного из своих многочисленных знакомых, а сам, извинившись, отошёл, предупредив, что скоро вернётся. Просто он хочет переговорить, что называется на бегу, с одним важным господином и, сказав Au revoir, исчез, не забыв предупредить своего знакомого, чтобы тот проводил девушку до места в зале за № __ таким-то.

Знакомый представился как Юрий Павлович, и они с ним премило поболтали, оказался тот зам. гендиректора фундаментального института по рекультивации, заражённых радиацией земель и сельхозугодий. Говорили о музыке, солистах и затем оказалось и о любимом обоими художнике — примитивисте из Минска — В.А.Губанове. Тут и пропел «гудок заводской», приглашая зрителей вернуться в зал к началу второй части концерта. Так же галантно и ненавязчиво, но решительно Юрий Павлович взял Настёну под ручку и провёл к месту в партере, дядя ещё не вернулся с переговоров.

Поблагодарив Юрия, Настя даже пожалела, что тот не попросил у неё телефон, Юрий был весьма недурён собой, уже далеко не пацан, такой как её однокурсники, была в нем, чувствовалась некая сила голодного самца, так привлекающая женщин, как молодых, так и постарше. Короткие, абсолютно белые волосы ёжиком, светлая кожа и мужественное лицо, делали его похожим на прибалта или немца. Не только сам дядя, но и его знакомые по большей части были, как один, писаные красавчики. Знала бы она только, чем на самом деле занимался «прибалт».

Пребывая в целом-то в хорошем настроении, она конечно и не заметила, что к ней самой, и её спутникам проявляют повышенное внимание сразу несколько человек или даже групп, объединённых какой-то одной целью. Их с дядей издалека и реже вблизи снимали как фотографы из команды Сергея Смирнова, так и простые зрители. Несколько раз вблизи останавливались по очереди мужчины и дамы, хитрый Юрий, заметив это, из осторожности, каждый раз то находил повод переместиться по залу фойе, то просто закрывал её собой, якобы случайно.

Вели их профессионально и плотно, но это был расчёт на людей, пусть и с многолетней серьёзной подготовкой, но людей, а тут им предстояло столкнуться с чем-то иным, доселе не изведанным. Только те, что были ознакомлены с расшифровкой записи капитаном Морозовой рассказа старпера чекиста, в какой-то мере догадывались об истинных возможностях тех, кто сейчас был под колпаком спецслужб. Те из 1936 года легко могли в любой момент попросту смыться, испариться в прямом смысле этого слова, бесполезно также было в них стрелять и пытаться скрутить болевым приёмом, скорее это они могли связать узлом руки, ноги перворазрядника самбиста. Если эти из тех, то тогда совсем не понятно кто может с ними справится — надзорные за РПЦ?