Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

Странным было то, что Витольд, обычно не терявшийся в общении с особами обоего пола, с коими вёл себя не то чтобы нагло, но свободно, без заискивания, сейчас чувствовал себя не в своей тарелке. Незнакомец подавил его сразу, с первого мгновения, не делая к тому видимых усилий. Так у животных одна более слабая особь чует превосходство другой, причём не обязательно более крупной.

Позже, видя, как мнётся коллега, гость велел обращаться к нему странным образом — «Архонт».

Ответил храмовник, желая потрафить визави, — «Вы абсолютно правы господин Архонт, именно в честь генерала». Хотя на самом деле написал на бланке фамилию Домбровский, по другой причине.

Ещё в школе, из всех рекомендованных произведений Пушкина он прочитал только Дубровского. Но выбранному уже твёрдо, имени Витольд — Дубровский не комильфо. Придумал, слегка подправив — Домбровский, ему понравилось.

Само собой, кто-то позже интересовался, не предок ли он знаменитому герою Парижской коммуны, также сумевшему совершить побег из московской пересыльной тюрьмы. На очевидное не к месту, вранье о «приятельских отношениях» с жившим толи в ХVIII, толи в XIX веке, генералом (Витольд вечно путал двух знаменитых Домбровских — Яна Генрика и Ярослава), не отреагировал. «Да хоть с Папой Пиём XII», о котором он слышал недавно по радио в машине. «Что-то там такое было, про НАТО и Ватикан».

Настроение у обладателя столь громкой фамилии было отвратительное, и он еле сдерживался, чтобы это не отразилось на лице.

Ещё с утра, а вставать пришлось непривычно рано, Витольд будто предчувствовал какую-то неприятность. Более всего доставало его то, что избежать её уже невозможно никоим образом. Всё было предрешено и неотвратимо, должно было случиться. Что — неизвестно, но несомненно, ужасное то, что изменит его благополучную жизнь раз и навсегда. И это что-то связано было однозначно с этим заграничным господином.

Не подав вида, что прекрасно знает о вранье, своего московского легионера (вот бы тот удивился, узнав, сколько их, кроме него в мегаполисе). «Бонна, молодец, вот что значит старые кадры», дала абсолютно точную характеристику этому надутому bon vivan.

Продолжил, пошутив — «Надеюсь, Вы Витольд не почитатель революционных героев прошлого и настоящего? Те, как правило, нехорошо заканчивали!». Помолчал и задумчиво продолжил.

«Витольд, Вы бывали в Париже? Нет, жаль. Я разрешаю дня на три, не более, но только осенью и не советую шляться, с этими толпами наглых немцев, стариков китайцев со значками председателя Мао, по Монмартру, Муфтару, Елисейским полям и лезть на эту ужасную башню инженера Эйфеля.

Рекомендую в сентябре обязательно прокатиться неспешно по Сене на старом пароходе, насладиться бокалом бордо — Bordeaux Rosé, или Pessac-Léognan, сбора 1914 года и видами Скар Барье, Ла Хорложе, Сите и Порт ди Лауре. Посмотрите на панораму знаменитого Нотр Дам Де Пари с другой стороны, наконец, посетите сад Тюильри, и Вы навсегда полюбите этот город художников и проституток, торговок и картушей».

Недобрые предчувствия Домбровского только усилились, уж больно не по делу распинался этот иностранный господин. «Когда прояснит, зачем экстренно прибыл, о чем на самом деле думает, что знает?».

«Неужели успели доложить какие-то неизвестные соглядатаи туда за бугор о закрытых счетах по теме — „Поле чудес“ или о карточном проигрыше? Но об этом ни одна душа, все же делал сам».

На что, всётаки и получил по сусалам, интуиция не подвела легионера.

Началось с банального вопроса — «Зачем Вы вообще нужны? Понимаете — Вообще! Какую пользу голубчик приносите? Для чего и для кого живете?».

Ответить было нечего. «Сказать, что живёт для интересов Храма, так не поверит же, да и понимает, не дурак.

Дураков среди кураторов не бывает, слепые исполнители — да, но упёртые и идейные руководители не нужны, они опасны, таковыми могут быть только «солдаты». Сказать, что живёт для себя, это правда, но так не принято, не поймут. Могут и заменить вон тем же Шуриком. Ох, не простые вопросы задаёт этот Архонт».

Молчать дальше не имело смысла, и он ответил, что пришло в голову, решив сыграть за откровенность.

«Не знаю Господин хороший для чего. Какую, никакую пользу приношу ессно. А для кого, или чего не знаю, живу и все».

Высокий гость даже оживился. «Каков молодец! За прошедшие дни он впервые услышал в ответ на главный вопрос человека, а по сути всего человечества — о смысле жизни, получил правильный ответ — НЕ ЗНАЮ!».

Вслед наступили вопросы практического характера о кадрах, они решают все. Гость выслушал его мнение о назначении 2-х новых Деархов, и работе с Туром, изменениях структур и методик работы в Большом ТОРе и деятельности, ряда известных куратору региональных и темовых групп, временных точек на Урале и Севере России.

Особый интерес гость проявил к информации о работе мастерской в «Тени» и мерах по снижению напряжённости в местах, где произошли стычки с властью, церковью и казаками (Ростов и Петрозаводск), работе по наркологическим клиникам и частным домам, где лечили зависимости.

Расспрашивал, и дал указания по проекту — «Диггер».

В конце более, чем часовой беседы сусала Витольда все же получили своё, понявши по ходу встречи в кафе и последовавшей за ней прогулкой по Гоголевскому до памятника писателю что, Незнакомец не просто звено, а видимо и сам руководитель Храма. Следующий посыл обдал холодным потом, несмотря на то, что день был душным, как представил, а вдруг и того, ВЫШЕ.

Узнал легионер, в процессе променажа, о себе столько нового, что уже испугался не просто за место в Организации, но и живот, который ему обещали набить — «…горящим углём, вырвать поганый язык, а глаз натянуть на швабру, торчащую из…».

Пригрозили какой-то Аннушкой …, и много чего. Благородного вида Архонт, так лихо крыл русским отборным матом, не обращая внимания на встречную публику, что закралось подозрение о вполне профессиональной подготовке у портовых грузчиков Мурманска или Находки, либо где-нибудь в армянских сапожных мастерских.

Витольд в испуге, клялся мамой, усопшей, а по жизни вполне приличной и морально здоровой женщиной, обещал вернуть все деньги и более того, вложить личные и ждал, когда же закончится этот ужас.

Измотанный допросом и костатацией (именно так, от — кости) предъявленных фактов, его пренебрежения инструкциями и предупреждениями кураторов, этот почитатель талантов Макиавелли, готов был вывалить истязателю контролёру все, что есть, даже душу, только бы не потерять милость предержащих.

Получив, меж тем, срочную вводную — « … разместить на постой, со всеми возможными знаками внимания и материально-технического обеспечения у себя сотрудницу Архонта. К 22.00 подать для неё экипаж «Порше Кайен» чёрного цвета с водителем, телефон, что-нибудь типа — криптосмартфона — GoldVish Le Million швейцарской фирмы Goldvish, либо другой того же ценового уровня. Комплект драгоценных изделий (знаете, эти безделушки женщины любят) и вечернее платье».