Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

Нехорошие это были глаза, такие бывают у отдельных старых завучей женского пола, которым под пятьдесят. Такие они редко, но во все времена встречаются. С холодными глазами, которые всё видели, всё знают, обо всём догадались уже. Перед которыми ты стоишь уже и, не натворив ничего, а все равно виноват просто потому, что ты другой — не правильный, как они.

Что было там наверху, день или ночь, какие сутки он хоронится здесь, Семенов не знал. Все ещё под впечатлением того жуткого сна, так странно яркого, похожего на правду, надо же приснился пацан этот странный, он его всего-то, ничего знает. Вон, отец так не снится, ну редко? Покрутил головой, проверяя и одновременно показав тому, кто склонился над ним, что бы отпустил.

Было холодно. Говорят, что к холоду привыкнуть невозможно. Не к тому холоду, что является непременным фактором Севера, наряду с белым безмолвием снегов без конца и края, когда только то и слышно, как звенит воздух при морозе под минус пятьдесят по Цельсию, да скрипит под ногами обрушаемая корка снежного наста.

Не к тому, в комплекте со свирепым завыванием пурги, способной бросить, перевернуть машину, забивающей снегом глаза на укрытом шерстяной маской лице. Когда ты — соответствующим образом одет и обут (унты, на волчьем меху, скажу я Вам — вещь).

А к тому, сопровождающему нас холоду, который ты встречаешь больным, при влажном, сыром воздухе, холоде вкрадчивом, влезающим под кожу, когда хочется сжаться в позе эмбриона, говорят так меньше площадь испарений и охлаждения.

Я всегда спокойно купался зимой в Москве реке, обрезая руки и колени о лёд, любил зимой и летом бултыхнуться в святые колодцы (температура плюс четыре), коих в ближнем Подмосковье немало. Но никогда не мог терпеть холод ещё не нагретой не протопленной хорошенько бани, где сидишь, стучишь зубами и ничего тут не попишешь, только терпи.

Отпустив, наконец, его голову и ответив на все вопросы — Все хорошо. А что хорошо? Как там жена и девочки, когда его отсюда выпустят (он уже начал ассоциировать своё пребывание здесь — с заточением).

Что дальше, куда делся Арсат. С трудом встал, ноги совсем не держали, в коробку биотуалета присел и справил нужду по-маленькому (какого рожна так говорят, струя била так долго, что подумал — как бы не перелило за край внутренней ёмкости), врач отвернулся.

Потом, покряхтел от боли, встал, закрыв крышку унитаза. Сначала обмыл руки и лицо, там же стояла бочка — ёмкость под, стариной конструкции, рукомойником. Такие изделия, временные, он встречал иногда, бывая на стройках вверенного ему района.

Поел сидя на своей койке из пакета, доставленного со всякой «MD-снедью», по распоряжению все того же Арсата, без первого, к которому привык (как тут не вспомнить суп-пюре из тыквы с бланшированными томатами «чери» и сухариками, что готовила жена). Попросил второе одеяло, — Что-нибудь от холода у Вас есть?

В это время, доктор, как он себя обозначил, что-то пробубнил и вколол ему два разных шприца, один толстый как лабораторная мензурка, другой, поменьше, как карандаш, отодрал старый, наклеил новый бактерицидный пластырь, перебинтовал рану на груди и, пообещав принести одеяло, ушёл.

Спустя минут пятнадцать опять громыхнул, открываемый засов на двери, это доктор принёс-таки, второе серое одеяло. Их использовали в тех же целях (чтобы согреться), когда делегаты мессы только собирались и в конце, перед тем, как их разводили. Уже сквозь сон, Семенов почувствовал, что его накрывают, и последней мыслью было — чем они меня все время пичкают, что я сплю и сплю?

Чем, чем, Золпидем и Зопиклон ему кололи, лошадиными дозами, какая «овце» разница.

Все разбираются в политике, футболе, экономике, здоровье, военном деле и т.д.! Но только единицы, истинные Мастера, знает, что далеки от совершенства даже в самом малом деле

Как вы помните, мы простились с Настей, выехавшей около 22.00 вечера в Концертный зал Cronos City Hall, где должна была встретиться с дядей на концерте знаменитого Il Diva — интернационального квартета поп-исполнителей, занесённого в книгу рекордов Гиллесса как самый коммерчески успешный международный поп-проект.

Это был первый в Москве и России концерт квартета, название которого в переводе с итальянского можно перевести как «нечто божественное дивное», что вполне соответствовало тому ажиотажу, который царил в Москве уже более 3 месяцев, с момента, когда первые слухи поползли по столичному бомонду.

Зашевелился сначала узкий круг, ограниченных музыкальной культурой людей. Члены Союза …, исполнители, дирижёры, композиторы, руководители хоров, продюсеры, директора театров, концертных залов и меценаты перешёптывались и начали тропить дороги к организаторам мероприятия — Evro Entertainment, хозяевам и администрации Концертного зала (БКЗ), что расположился неподалёку от Москвы реки, рядом со станцией метрополитена — Мяканино.

Остаётся только добавить для полноты картины, что Зал этот был открыт 24 октября 2009 года предпринимателем Аратом Агаваровым и назван в честь его друга, певца Муслима Магодаева.

Вдохновляемые самой Полигимнией, вскоре подтянулись и другие — нувориши, депутаты, чиновники, телеведущие, спортивные обозреватели.

Отдельной лигой выступили носители больших звёзд синего цвета на плечах-погонах, наколок церквей на груди и прочих больших и малых картин-шедевров каталажского творчества, что, несомненно, давало им право причислять себя к миру почитателей искусства художников, артистов и других служителей муз свиты Аполлона.

Попёрли представители разных сексуальных меньшинств, ссылаясь на Шуру, Борю Моисеева, и прочих пи….ров, детский хор — «Мальчик с Пальчик» (в народе переделали на «Мальчик Анальчик»). Требовали и требовали, обвиняя всех в преследовании и угнетении, в то время как у них за бугром, в цивилизованном РотТерДаме…

Особой колонной пробивали билеты дип. корпус и служители культов.

В этой обстановке дозвонится по телефонам (495) Х40-52-15/16/17 было просто невозможно. Билетов уже не заказать, остаток весь на особой броне. «Малый зал» (партер и амфитеатр), вместимостью чуть более двух тысяч человек, который сначала хотели готовить под концерт, спустя всего три недели пришлось поменять на «Большой», способный вместить в себя 4190 зрителей (больше вмещала только трансформа под танцзал — более семи тыс. чел.), но и этого количества не хватало.

Губернаторы, региональные верхушки звонили, писали, посылали группы захвата. Поди, подай, принеси и все тут.

Реклама, подлила масла в огонь — «Заблуждение, что поп-музыка бывает только мёртвой, а классика все больше покрывается паутиной времени. Карлос Мартин, Урс Бюдер, Себастьян Изамбард и Дэвид Митллер уже разрушили этот закоренелый стереотип. Голоса четырёх обворожительных и талантливых мужчин, несомненно, придутся Вам по вкусу».