Роберт Франклин Янг - Зарубежная фантастика из журнала «ЮНЫЙ ТЕХНИК» 1976-1989

— Просто придется подождать, пока за тобой не прилетит другая ранета, — ответил Сэм. — Или жди, когда земляне запустят на Марс свою. А пока ты запросто сойдешь за… одного из нас, — добавил он, усмехнувшись.

— Спасибо за совет, — ответил гость удрученно. — Большое спасибо.

— Да не за что, — добродушно сказал Сэм. — Можешь попробовать вон в том крайнем доме. Феллоу помешан на летающих тарелках. Это будет хорошая шутка!

Молодой человек кивнул неуверенно и сошел с крыльца в темноту.

— Никак не ожидал такого приема, — печально произнес он.

— Ничего, привыкнешь, — ответил Сэм ему вслед, закрыл дверь и вздохнул с облегчением. Потом невольно улыбнулся. Может быть, не следовало разговаривать с ним так строго: в конце концов, эта ночь и предназначена для подобных розыгрышей. Он пожал плечами, уселся в свое любимое кресло и с удовлетворением развернул газету.

— Кто там был, дорогой? — поинтересовалась Кора, входя а комнату. — Надеюсь, это не дети? У меня еще не готово угощение.

— Какой-то парень прикидывается марсианином, — ответил Сэм, не поднимая глаз.

— Тебе нужно было меня позвать, — заинтересовалась Кора, — Я никогда не видела марсиан.

— И никто их не видел. Потому что их нет. И кроме того, костюм его отнюдь не говорил о богатстве воображения: ни тебе щупалец, ни страшных глазищ, ни смертоносного лучемета…

— Сэм, — произнесла Кора задумчиво, — Представляешь, как было бы забавно, если бы кто-нибудь с другой планеты действительно прилетел, а ему бы никто не поверил?

Сэм усмехнулся.

— Опять фантастику читала? — добродушно-ироничным тоном спросил он.

— Каюсь, виновата, — со смехом признала Кора и, вздохнув, добавила. — Ладно, снова пойду на кухню.

Сэм Вудфорд уселся поудобнее и положил ноги на скамейку с подушечкой. Из кухни снова донесся привычный шум воды и звон посуды.

Он дочитал статью об освоении космоса и удовлетворенно кивнул. Все идет хорошо. Когда-нибудь действительно долетят до Венеры и Марса и разберутся, как там на самом деле. Ну а потом появятся торговые ракеты, пассажирские…

Он откинулся назад, прикрыл глаза и стал мечтать.

Путешествия на другие планеты… Это будет замечательно. Он бы много дал, чтобы оказаться пассажиром на одной из ракет. Сэму не хотелось признавать этого даже перед Корой, которая понимала его лучше, чем были способны понимать другие земляне, но иногда так мучила тоска по родным местам…

Было бы неплохо снова повидать Венеру!

© Edmund Cooper , The Brain Child, 1956

Эдмунд Купер

Фантастический рассказ

Перевели с английского

С. Красиков и Иван Чимбуров

«Юный техник» 1987'07

Хотя профессор Томас Меррино тихо оплакивал тот факт, что его десятилетний сын не выказывал никаких признаков гениальности, он все же мог быть благодарен судьбе. Ребенок не уродился каким-нибудь там уродом, да и дураком его назвать было нельзя. Объективно говоря, Тимоти был вполне нормальным мальчишкой. Но это-то и было источником постоянного недоумения профессора Меррино. В качестве руководителя группы, занимавшейся проектированием и конструированием искусственного интеллекта, он был профессионально просто шокирован самой мыслью, что такой совершенный механизм, как мозг, человек столь мало умеет использовать.

Все дело в том, считал он, что этому надо учиться с первых же дней жизни. Его жене Мери, считающей тригонометрию сложной операцией на желудке, стоило большого труда убедить мужа, что младенчество и детство не только желательны, но и просто необходимы. Профессор Меррино же надеялся обучить юного Тимоти игре в шахматы в три года, а дифференциальному счислению в четыре с половиной.

Иначе, доказывал он, какой тогда смысл в науке, если ее нельзя применить в жизни? И если можно запрограммировать электронный мозг, то почему нельзя проделать то же самое с маленьким ребенком? Ответ им был найден быстро. Он был трагически прост. В вопросе обучения у машины не было выбора; у ребенка он был!

К своему десятилетию Тимоти не только умудрился разрушить веру своего отца во все известные ему виды обучения и заставить его искать утешения во все более совершенных электронных машинах, но он также сумел и проигнорировать математику как науку во всех ее проявлениях.

Поэтому, когда после трех целиком посвященных науке лет, находящийся в зените славы профессор Меррино создал наконец супермозг, названный им Пищащим Томом, плоды победы показались ему слегка горьковатыми.

Он создал мозг, способный видеть, слышать, разговаривать и даже чувствовать. Он создал мозг, возможности которого заставляли любой другой аппарат выглядеть просто дырявой кастрюлей. Он запрограммировал Пищащего Тома отвечать на вопросы, которые и задать-то никто не смог бы. И все же он не мог объяснить своему собственному сыну, что половина от половины будет четверть.

Поэтому, сидя однажды днем перед хромированной физиономией Пищащего Тома и глядя в телеэкраны его глаз и громкоговорители рта, профессор Меррино не чувствовал никакой приподнятости — одно лишь разочарование. Жаль, что можно приготовить чертежи и подкорректировать их по ходу дела — чертежи практически всего. Всего, кроме человеческого ребенка.

В последнее время у него появилась привычка разговаривать с самим собой; к счастью, лишь когда он находился в одиночестве. И хотя все его сожаления были обычным брюзжанием, ему вскоре напомнили, что он не совсем один в комнате.

— Извиняюсь, сэр, — загрохотал Пищащий Том. — Не будете ли вы так добры рассказать все поподробнее.

Профессор Меррино виновато вспыхнул, но затем вспомнил, что Пищащий Том всего лишь машина.

— Извините, сэр, — жалобно повторил Пищащий Том. — Но поскольку здесь никого больше не было, а вы запрограммировали меня отвечать на все вопросы, то я заключил…

— А ну, отключись сейчас же, — прервал его ученый. — Спать! Глаза Пищащего Тома укоряюще вспыхнули:

— Есть, сэр.

— Нет, подожди минутку, — крикнул Меррино. — Ты разумен?

— Нет, сэр. Просто умен.

— Верно. А теперь скажи, кто тебя сделал, кому ты принадлежишь и сколько ты стоишь?

— Спроектировали меня вы, сэр, а ваша группа построила. Принадлежу я Империал Электрик, которой мое строительство обошлось в три миллиона двести сорок пять тысяч триста шестьдесят семь долларов и тридцать три цента.

— Правильно, — согласился профессор Меррино. — А в шахматы ты можешь меня обыграть?

— Да, сэр.

— А количество атомов во Вселенной подсчитать можешь?