Эдмонд Гамильтон - Зарубежная фантастика из журнала «ЮНЫЙ ТЕХНИК» 1956-1969

— Так создай же такую теорию! — сказал король.

— Для этого я должна сначала создать разных опытных электродраконов.

— Нет и еще раз нет! — крикнул король. — Дракон хочет лишить меня трона, а что будет, если ты наделаешь их целое множество!

— Тогда по-другому. Примем стратегический вариант метода очередных приближений. Иди и телеграфируй дракону, что отдашь ему трон при условии, что он выполнит три математические операции, совершенно простые…

Король пошел и отправил телеграмму, дракон согласился. Король вернулся к машине.

— Теперь, — оказала она, — скажи ему первое действие: пусть поделится сам на себя.

Поделил электродракон себя на себя, но поскольку в одном электродраконе помещается только один электродракон, то он остался на Луне и ничего не изменилось.

— Ничего, это я сделала умышленно, это операция, отвлекающая внимание, — сказала машина. — Теперь скажи ему, пусть извлечет из себя корень!

Дракон начал извлекать, извлекать, извлекать, весь затрещал, запыхался, забился, но вдруг — отпустило! — извлек из себя корень.

Возвратился король к машине.

— Дракон трещал, бился, даже скрежетал, но извлек из себя корень и продолжает мне угрожать! — закричал он с порога. — Что теперь делать, старая ма… то есть Ваша Ферромагнитность?

— Не теряй присутствия духа, — оказала машина, — теперь передай ему, чтобы он отнял себя сам от себя.

Помчался король в спальню, дал телеграмму, и дракон начал отнимать себя от себя. Сначала отнял себе хвост, потом ноги, потом туловище и, наконец, когда увидел, что что-то не так, заколебался, но по инерции продолжал: отнял себе голову, не стало электродракона!

— Нет уже электродракона! — радостно воскликнул король, вбегая в подземелье. — Спасибо тебе, старая машина, спасибо… Ты наработалась, заслужила отдых, вот я сейчас и выключу тебя.

— Нет, мой дорогой, — ответила машина, — я свое уже сделала, и ты хочешь меня выключить и не называешь уже меня Вашей Ферромагнитностью?! Очень некрасиво! Теперь я сама превращусь в электродракона, любимый мой, и выгоню тебя из королевства, и буду править, наверное, лучше, чем ты, и так как ты советовался со мной по всем наиболее важным вопросам, значит, по существу, правила я, а не ты.

И, жужжа и гремя, она начала превращаться в электродракона: огненные электрокогти поползли у нее из боков. Король, у которого от испуга дыхание сперло, сорвал с ног туфли, подскочил к машине и начал бить ими по лампам. Зажужжала, подавилась машина, и попуталось что-то в ее программе, и на глазах короля машина превратилась в огромную глыбу черной, как уголь, электросмолы. Перед остолбеневшим Полеандром дымилась только большая смоляная лужа…

Вздохнул король спокойно, надел туфли и вернулся в тронную спальню. С этого времени, говорят, он очень изменился: пережитые злоключения сделали его менее воинственным, и до конца своих дней он занимался исключительно мирной кибернетикой, а военной более не касался.

Станислав Лем

Перевел с польского З. Рачинский

Рисунки Роберта Авотина

«Юный техник» 1965'02

Жил-был когда-то великий конструктор-изобретатель, не переставая выдумывавший необыкновенные приборы и создававший удивительнейшие механизмы. Свои изделия он метил знаком сердца, и каждый атом, выходивший из-под его рук, нес на себе этот знак, так что ученые потом поражались, находя в атомных спектрах мерцающие сердечки. Построил он массу полезных машин, больших и малых, когда вдруг пришла ему в голову странная мысль объединить в одно жизнь со смертью и таким образом достигнуть невозможного. Он решил создать разумные существа из воды, но не тем ужасным методом, о котором вы сейчас подумали. Нет, мысль о мягких и скользких телах была ему чужда, она была ему противна, как каждому из нас. Он решил создать из воды существа действительно прекрасные и мудрые, а следовательно, кристаллические. Тогда он выбрал планету, наиболее удаленную от всех солнц, из ее замерзшего океана вырубил ледяные горы и из них, как из хрусталя, вытесал Крионидов. Так их назвали, потому что они могли существовать только при ужасающем морозе и в бессолнечной пустоте. В скором времени они построили ледяные города и дворцы, а так как всякое тепло угрожало им гибелью, ловили они полярные сияния в большие прозрачные сосуды и ими освещали свои жилища. Чем богаче был кто-нибудь из них, тех больше у него было полярных сияний, лимонных и серебристых, и жили они счастливо, а поскольку они любили не только свет, но и драгоценные камни, славились они своими бриллиантами, которые были нарезаны из замерзших газов и отшлифованы. Украшали они Крионидам их вечную ночь, в которой, как плененные духи, полыхали стройные полярные сияния, похожие на заколдованные туманности в хрустальных глыбах. Не один космический завоеватель хотел обладать этими богатствами, потому что вся Криония была видна из самых отдаленных мест, сверкая, как бриллиант, медленно вращаемый на черном бархате. Авантюристы прибывали на Крионию испытать военное счастье.

Прилетел на нее и электрыцарь Бронзовый, который ступал, как будто колокол звонил, но едва он поставил на льды ногу, как они растаяли от жара, и он рухнул в бездну ледяного океана, а воды сомкнулись над ним, и, как насекомое в янтаре, покоится он в ледяной горе на дне крионских морей и по сей день.

Не испугала судьба Бронзового других смельчаков. Прилетел после него электрыцарь Железный, напившись жидкого гелия так, что у него аж булькало в стальном нутре, а иней, оседающий на панцире, делал его похожим на снежную бабу. Однако, планируя при спуске к поверхности планеты, раскалился он от атмосферного трения, жидкий гелий испарился из него со свистом, а он сам, раскаленный докрасна, упал на ледяные скалы, которые тотчас разверзлись. Выбрался он, пышущий паром, похожий на кипящий гейзер, но все, к чему он прикасался, становилось белым облаком, из которого падал снег. Ну тогда он уселся и стал ждать, пока остынет, а когда уже снежные звездочки перестали таять на наплечниках его панциря, хотел он встать и двинуться в бой, но смазка затвердела у него в суставах, и он не мог даже выпрямить хребет. До сих пор он так сидит, а выпадающий снег превратил его в белую гору, из которой торчит лишь острие шлема. Эту гору называют Железной, а в ее глазных впадинах блестит замерзший взгляд.

Услыхал о судьбе предшественников третий электрыцарь, Кварцевый, которого днем нельзя было видеть иначе, как полированной линзой, а ночью — как отражение звезд. Он не опасался, что у него затвердеет масло в суставах, так как у него его не было, не боялся, что льды растрескаются у него под ногами, так как он мог становиться таким холодным, каким ему хотелось. Ему нужно было избегать только одного — настойчивых раздумий, так как от них разогревался его кварцевый мозг, и это могло его погубить. Но он решил бездумьем спасти себе жизнь и достичь победы над Крионидами. Прилетев на планету, был он такой замерзший от долгого путешествия через вечную галактическую ночь, что железные метеоры, ударяющиеся в полете в его грудь, разлетались на куски, звеня как стекло. Уселся он на белых снегах Крионии под ее черным, как горшок, полный звезд, небом и, похожий на прозрачное зеркало, только хотел поразмыслить, что ему следует делать дальше, но уже снег вокруг него почернел и начал испаряться.