Анастасия Баталова - Нефть в наших жилах

— Что у вас здесь? — обратился к ней более снисходительный член бригады, фельдшер помоложе в желтом жилете и в толстых квадратных очках.

— Преждевременная отслойка нормально расположенной плаценты, — четко отрапортовала охранница с розой, — предположительно обширное внутреннее кровоизлияние.

Фельдшер знаком попросил бригаду подогнать каталку. Он взял за запястье Зарину, вопросительно заглянул ей в лицо, как в справочник, и задал все те же вопросы, которые до этого задавала сопровождающая.

— Мы теряем время, — сказала Селия.

— Вы должны убрать отсюда вертолет, — снова вмешался седой блюститель больничного порядка.

— Я улечу только тогда, когда буду уверена, что моей родственнице окажут необходимую помощь.

— Вызовите дежурного врача, — закончив предварительный осмотр, велел фельдшер.

— Она в приемном, — доложил мальчишка-медбрат, держа рацию на вытянутой руке, — у неё беременная с огнестрелом.

— Огнестрел — в живот?

— Нет, в плечо, — сообщил парнишка, деловито выслушав шипение рации.

— Тогда какого хрена? Скажи им, чтобы готовили оперблок!

— Диагноз какой? — юный медбрат держал рацию почтительно, точно волшебную раковину с голосом божества.

— Отслойка! — крикнул фельдшер в дырявое окошечко микрофона, — Массивное кровотечение!

— Подпишите бумаги, — фельдшер тронул Зарину за плечо, — что вы доверяете врачам делать всё, что они посчитают необходимым делать, для спасения вашей жизни.

— Ничего я не подпишу! — Зарина подняла на медработника нездорово сверкающие глаза, в этот момент она как будто почувствовала себя лучше и даже попыталась подняться, — кто вас знает, может, вы компанию… мою… сейчас на себя переоформите… Жулье щель найдет…

— Мы не вправе оказывать помощь без согласия пациентки, — развел руками фельдшер.

— Я думаю, она сейчас не в состоянии, — мягко заметила ему Селия, незаметно извлекая из кармана стопку банкнот, — больные иногда бредят, ведь так? Спутанность сознания, всякое бывает… Делайте свою работу, я всё подпишу.

— Я…я не могу, — лицо медработника при виде денег сразу сделалось несчастным.

— Я вас понимаю, — простительно продолжала Селия, — деньги пачкают руки, но ведь речь идёт о жизни человека… Двух людей! Прошу вас. Она не понимает, что находится в опасности!

— Заберите свои деньги, — фельдшер резко окаменел лицом — оно стало жестким и словно немного обиженным — как будто он порвал внутри себя жилу и теперь мучился болью, — дайте сюда подписанные бумаги.

Селия проставила в нужных местах нехитрую закорючку и вернула папку медицинскому работнику.

Зарину тем временем уже завезли на каталке в грузовой лифт.

«Этот человек сидит на окладе в несколько сотен тиар и способен отказаться от денег из принципа. Это большой человек. Ради таких людей надо строить новую свободную страну, где каждый получит столько, сколько заслужит своим трудом.»

Так думала Селия, стоя босиком на горячей крыше больницы и глядя вслед простому фельдшеру в желтой жилетке.

— Полетели? — робко спросила подошедшая Холли, — будем надеяться, теперь она в надежных руках.

— Не переживай, — молодая миллиардерша обернулась к подруге с задумчивой улыбкой, — здесь самые надежные руки, какие я только видела. Потому что здесь — чистые руки.

— Как зовут пациентку?

— Зарина Ганцзи.

— Минутку, сейчас посмотрю.

Медицинский регистратор, молодой человек с аккуратно подкорректированными бровями, в маске, закрывающей пол-лица и, очевидно, заменяющей ему традиционный элемент мужского гардероба, защелкал по клавишам.

— Ганц… Будьте любезны, повторите фамилию, пожалуйста.

— Почему, — шёпотом спросила Холли, — вы не хотите называть имен? Ты ведь могла устроить свекровь в любую клинику, с твоими-то средствами…

— Тут самая лучшая реанимация для новорожденных во всей стране. Я лично в рамках благотворительной акции в прошлом году заказала для этой больницы самую передовую технику из Новой Атлантиды.

Холли, когда удивлялась, забавно таращила глаза.

— Всеблагая помилуй! Так тут доска почета должна висеть с твоим портретом, а они на вертолетной площадке чуть нас не поперли! Просто неслыханно!

— Тише, — Селия досадливо поморщилась, — подвиги ржавеют от молвы.

Медицинский регистратор тем временем обнаружил искомую фамилию в базе данных.

— Вашу свекровь благополучно прооперировали, — сообщил он, — но она находится в реанимации, и вы не сможете увидеться с нею, пока её не переведут на отделение. Лечащий врач беседует с родственниками пациентов ежедневно после обхода.

— Есть возможность сейчас более подробно узнать о её состоянии?

— У меня стоит напротив фамилии зелёная галочка, это значит, её жизнь вне опасности.

— А ребенок? — спросила Холли.

— Здесь нет данных о ребенке. Вам всё разъяснит врач, подходите завтра в указанные часы.

— Большое спасибо, — Селия отошла от стойки.

Холли непонимающе взглянула на подругу.

— Неужели мы будем ждать?

— Правила написаны для всех. Чем мы лучше других, скажи? Завтра — так завтра.

В помещении из двух смежных комнат, больше похожем на приличный номер в отеле, чем на больничную палату, в одной комнате на кровати, удобной высокой и белой, как кусок сливочного торта, лежала Зарина. Капельница, как цапля, клевала её в вену иглой на конце длинной трубки. Лицо больной было спокойно, усилиями врачей к нему вернулись неуловимые теплые оттенки жизни; вероятно, она дремала: грудь вздымалась легко и бесшумно, как волна в хорошую погоду.

Другая комната, чуть менее просторная, изображала изящную гостиную: здесь посетители могли посидеть в мягких креслах, пока персонал выполняет пациенту назначенные процедуры, полистать журналы, поработать на компьютере или воспользоваться безалкогольным баром.

Лечащий врач говорила шёпотом:

— Объем потерянной крови компенсирован, производились вливания плазмы и эритроцитарной массы, состояние стабильное, но для полного восстановления нужно время, я назначила успокоительные, пусть побольше спит, сейчас я бы не рекомендовала ничего говорить ей, такие новости обычно принимают очень трудно, стресс может сказаться на её состоянии, благополучие пока ещё очень хрупкое, вы понимаете, организму нужно окрепнуть.

Селия сидела, держа на коленях блюдце с чашкой здешнего травяного тонизирующего чая. Время от времени тонкая чашка негромко позвякивала о блюдце.

— Ребенок был мальчик или девочка? — спросила она.

— Не помню, в истории написано, — врач подвинула поближе к Селии подшивку белой бумаги, — Мне очень жаль. Мы сделали всё возможное. Вам ещё повезло — приехали вовремя…