Тед Чан - Понимай

Рейнольдс знает, что я построил оборону. Не рассчитана ли его спусковая команда на ее обход? Я продолжаю изучать природу действия спусковой команды.

<���Чего ты ждешь?>

Он уверен, что это дополнительное время не даст мне возможности построить эффективную оборону.

<���Угадай.>

Какое самодовольство! Неужели он действитель­но так легко может со мной играть?

Я прихожу к теоретическому описанию действия спусковой команды на нормала. Есть общая коман­да, которая может сделать из любого докритического разума tabula rasa [4] чистая доска (лат.). , но для усиленного разума требуется настройка, размеры которой трудно оп­ределить. Стирание имеет выраженные симптомы, о которых может предупредить меня имитатор, но это симптомы процесса, вычисляемого мной. По определению команда разрушения есть то конкрет­ное уравнение, которое превосходит мою способ­ность к воображению. И не сколлапсирует ли мой метапрограммист, диагностируя состояние имита­тора?

<���Ты использовал эту команду разрушения на нормалах?>

Я начинаю подсчитывать, что нужно для выра­ботки команды уничтожения на заказ.

«Однажды поэкспериментировал с одним нар­которговцем. Потом скрыл следы ударом в висок. >

Становится очевидным, что создание такой команды — колоссальная задача. Для нее требует­ся тончайшее знание моего разума. Я экстраполи­рую, что он может обо мне знать. Кажется, этого недостаточно, учитывая мое перепрограммирова­ние, но у него может быть техника наблюдения, мне неизвестная. Я остро осознаю, какую фору он получил, изучая внешний мир.

<���Тебе придется делать это много раз.>

Его сожаление очевидно. Его план не может быть реализован без еще многих смертей: нормаль­ных людей — по стратегической необходимости, и усиленных его помощников, которые поддадутся соблазну возвышения. Отдав эту команду, Рейнольдс, быть может, перепрограммирует их — и меня — как узких специалистов, сосредоточенных в своей области, с ограниченным метапрограммированием. Такие смерти — необходимые затраты в его плане.

<���Я не утверждаю, что я святой. >

Всего лишь спаситель.

Нормалы могли бы назвать его тираном, оши­бочно принимая за одного из своих, и они бы не поверили собственному суждению. Они бы не мог­ли постичь, что Рейнольдс равен своей задаче. Его решение оптимально в их делах, а их понятия жад­ности и честолюбия к усиленному разуму не при­менимы.

Актерским жестом он поднимает руку, вытянув указательный палец, будто чтобы подчеркнуть свое высказывание. У меня недостаточно информации, чтобы создать его команду уничтожения, так что я могу только защищаться. Если я выживу после этой атаки, я, быть может, получу время атаковать сам.

Он с поднятым пальцем произносит:

— Понимай.

Сначала я не понимаю. А потом, к ужасу свое­му, — понимаю.

Он не создал команду для произнесения, это со­всем не сенсорный спусковой механизм. Это выклю­чатель в памяти: команда запускает цепь восприятий, индивидуально безвредных, которые он вложил в мой мозг как адские машины. Ментальные структуры, воз­никшие в результате этих записей в память, теперь разрешаются орнаментом, формируя гештальт, который определяет растворение меня. Я сам проинтуичил Слово.

Тут же разум мой запускается как никогда быс­тро. Против моей воли летальное осознание навя­зывает себя мне. Я пытаюсь затормозить ассоциа­ции, но эти воспоминания не подавить. Процесс идет неумолимо, как следствие моего сознания, и я, как человек, падающий с высоты, могу только наблюдать.

Идут миллисекунды. Моя смерть происходит у меня на глазах.

Образ бакалейной лавки, проходящего мимо Рейнольдса.

Психоделическая рубаха на мальчишке. Рейнольдс запрограммированными образами внедрил в меня внушение, чтобы моя «случайным образом» перепрограммированная психика осталась воспри­имчивой. Еще тогда.

Времени нет. Единственное, что я могу, — перепрограммировать себя случайно сейчас, в бе­шеном темпе. Акт отчаяния, может быть, ведущий к увечью.

Странные модулированные звуки, которые я ус­лышал, войдя к Рейнольдсу.

Я воспринял роковые наития раньше, чем по­ставил какую-либо оборону.

Я разрываю свою психику на части, но заклю­чения становятся яснее, разрешение острее.

Я сам, строящий имитатор.

Создание этой оборонительной структуры при­дало мне восприимчивость, нужную для распозна­ния этого гештальта.

Я уступаю его превосходящей изобретательнос­ти. Она очень пригодится ему в его предприятии.

Прагматизм служит спасителям куда лучше эсте­тизма.

Интересно, что он будет делать после того, как спасет мир?

Я воспринимаю Слово и средства, которыми оно действует, и потому я растворяюсь.

Это самый старый рассказ в этой книге, и он мог бы вообще никогда не появиться в печати, если бы не Спайдер Робинсон, один из моих инструкто­ров в «Кларионе». Рассказ набрал целую пачку от­казов, когда я рассылал его впервые, но Спайдер меня подвигнул послать его снова, когда у меня в резюме уже значился «Кларион». Я кое-что переде­лал и отослал его, и на этот раз реакция была куда благожелательнее.

Зародышем истории послужило небрежное за­мечание, сделанное моим соседом по комнате в колледже: он тогда читал «Тошноту» Сартра, где главный герой во всем, что видит вокруг, находит только бессмыслицу. И мой сосед поинтересовался: каково это было бы — во всем находить смысл и порядок? Меня это навело на мысль о повышенном восприятии, что предполагало сверхинтеллект. Я стал думать о том, в какой момент количественные изменения — улучшенная память, более быстрое распознавание образа — дают качественную разни­цу, совершенно новую форму познания.

И еще я думал о возможности понять, как на самом деле работает наш разум. Некоторые люди уверены, что нам наш разум понять невозможно — они приводят аналогии вроде «никто не может уви­деть собственное лицо своими глазами». Меня эти аналогии никогда не убеждали. Может оказаться, что мы действительно не можем понять собствен­ный разум (при определенных значениях слов «по­нять» и «разум»), но, чтобы я с этим согласился, понадобятся аргументы куда более убедительные.

Позитронно-эмиссионная томография. — Примеч. пер.

из ничего (лат.).

Да будет слово (лат.).

чистая доска (лат.).