Михаил Харитонов - Золотой ключ, или Похождения Буратины

– Нет, – сказал Тарзан.

– Но ты же никому не веришь. Ты стал выжидать, когда что-нибудь вскроется. И тогда же – дал приказ Маге пристрелить нас, если услышит от тебя условную фразу. «Пятнадцать минут» два раза, если я не ошибаюсь?

Тарзан промолчал.

– Но сегодня ты понял, что мы строим машину, позволяющую информатировать… то есть сильно влиять на сознание. Причём ни одну из частей этого механизма ты не контролируешь. Спайс поставляется из Бибердорфа. Дементоры – изделия Болотного Доктора. Где находятся вещательные студии и как они устроены, ты вообще не в курсе. Если позволить развернуть систему у себя в домене, ты можешь утратить контроль над подданными.

– А если не позволить, то её всё равно развернут в других доменах. Что может привести к их объединению. Против нас, например, – закончил Тарзан.

– Это сложнее, чем ты думаешь. Но ход мысли верный. Теперь – почему ты решил нас убить. Причин может быть несколько. Но, скорее всего, – полковник сделал небольшую паузу, – ты намерен общаться с настоящими владельцами проекта. И для начала показать им, что ты готов на конфликт любого уровня жёсткости в противоположном случае. Убийство посредников – очень рискованный жест, но в подобной ситуации… гм, понимаю.

Тарзан поудобнее перехватил пистолет и приготовился стрелять. Разговор с полковником оказался неинтересным. Похоже, Барсуков просто понтовался и тянул время.

– Ты выведешь меня на своих… – начал нахнах, спуская курок.

8 ноября 312 года от Х.

Страна Дураков, Вондерленд, Понивилль, отель «Хентай», номер 201.

Ещё не вечер.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

УКАЗ 783

Верховной Обаятельницы Эквестрии

«О награждении Орденом „Золотая Узда с псалиями“ Мирры Ловицкой (Бизе)».

За достигнутые трудовые успехи, многолетнюю добросовестную работу, личное мужество и героизм, проявленные при исполнении обязанностей по расширению территориальной целостности Эквестрии и углублению её суверенитета, значительный вклад в социально-экономическое и культурное развитие Вондерленда и Эквестрии в целом, заслуги в гуманитарной сфере, а также за успешное оправдание оказанного Нами высокого доверия наградить орденом «ЗОЛОТАЯ УЗДА С ПСАЛИЯМИ» Мирру Ловицкую (Бизе).

Верховная Обаятельница Всеэквестрийская, Вондерлендская и Северных земель Мимими Софт-Пауэр Вторая.

Дано в: Понивилль, 30 октября 312 года.

Золотая Узда сияла на малиновом бархате. Нащёчный ремень был украшен крупными алмазами. Псалии, по традиции, отливались из белого золота, узкий налобник – серебряный, чернёный. Наносный и подгубный ремни обычно подбирались под цвет гривы орденоноски. Мышастая черногривка Мирра сочла это скучным и попыталась заказать у Жанны Францевны ремни цвета топлёного молока – она обожала этот цвет. Через два дня Жанна Францевна прислала грузового пеликана, в мешке которого лежала короткая раздражённая записка с замечанием о сочетаемости оттенков, а также два ремешка в тон основания хвоста Мирры. Та посмотрела, примерила и была вынуждена признать, что Жанна права. Тогда она заказала – уже здесь, в Понивилле – декоративные кисти того же оттенка. Получилось ну просто очаровательно.

Придворный ювелир, старый жужел, осторожно извлёк украшение из футляра, надел на лицо награждённой и принялся за тонкую работу – последнюю подгонку металлических частей. Его лапы, обожжённые и почерневшие за годы работы с металлом, порхали возле лица поняши, его почти не задевая.

Ловицкая, лёжа на подстилке, блаженно жмурилась. Она любила тугие уздечки. Ей нравилось ощущение строгой стянутости лица, кисленький холодок медного грызла во рту – ну и, конечно, собственное отражение в зеркале. Увы, рано надетая балаклава положила этому конец. Однако Золотая Узда давала – помимо всего прочего – и право на ношение личной орденской маски. Во всём Пуси-Рауте такое право имели двадцать шесть пусь. В основном старух, награждённых Уздой ещё при Мимими Первой.

Мирра потянулась и мысленно пожелала каждой старой кляче дисплазии тазобедренных суставов, облысения репицы хвоста – и артрита, артрита.

Торжество ожидалось вечером. Как оно происходит, Ловицкая знала: её уже награждали Серебряной Уздой. Закрыв глаза, она представила себе Дворец Приёмов изнутри – огромное пространство с амфитеатром, освещённой сценой и ароматом свежего клевера, доносящегося из фуршетной залы. Она ляжет в третьем ряду, левый бок ей будет греть Фру-Фру, правый – Альбертина. К сожалению, младшая будет не одна. И все это заметят и будут чесать языками. Правда, Бекки займёт место не по личному приглашению, а по праву. Проницательная Верховная, выяснив все подробности появления тораборцев в Кавае, в самый последний момент внесла бойкую девицу в список награждённых. Наградка была так себе – именная фероньерка. Но для Бекки это был знак высочайшего благоволения. То есть прощения прошлых грешков, обещание защиты от шантажа со стороны всяких там структур и организаций, а также и приоткрытая дверь в полусвет: фероньерка была выписана на имя Биркин-Клатч. Что означало упоминание в следующем выпуске Розовой Книги данной ветви семейства.

Бекки отлично понимала, насколько ей подфартило. Как и то, что Мирра могла бы и напакостить в последний момент, но не стала. Поэтому перед Ловицкой-старшей Бекки ходила на поролоновых копытах. Что не мешало ей каждую ночь проскакивать в Альбертинину спальню и выходить оттуда только под утро, пошатываясь. Зато подлая изменщица Молли Драпеза осталась в Кавае. Почему Гермиона приехала без неё, Мирра не спрашивала: характерные кровоподтёки на вымени дочери сказали ей всё.

Мирра скосила глаза на полированную деревянную панель – ими были обшиты стены номера. Отраженье казалось смутным и неясным. Но сверканье награды было заметно даже на этом маловыразительном фоне.

– Мама, это потрясающе! – восхитилась Гермиона, лежащая на соседней подстилке.

Ловицкая самодовольно улыбнулась, принимая комплимент.

– Представляешь, этот насос даёт вакуум до десять в минус четвёртой! – радостно продолжила дочь.

– Чего? – не поняла мать.

– Паскалей! – сказала дочка. – Смотри, у них тут плунжерный форвакуумник и пароструйник! И они конструктивно объединены в один блок!

– С-скобейда, – прошипела Ловицкая, скосив глаз на дочь. Та увлечённо изучала чертёж на огромном куске ватмана, развёрнутый Ветерком. В зубах у неё был длинный стилус, которым она что-то рисовала на угольной палетке.

– Это что ещё такое? – на всякий случай поинтересовалась она, заранее готовая услышать очередную техническую ахинею.