Михаил Харитонов - Золотой ключ, или Похождения Буратины

Блин-банан, опять засада! Когда месячные, мне в голову регулярно лезет всякая хочка. А как начинаю хотеть – тут-то животик и прихватывает. Спазм. Так что лучше о чём-нибудь другом. Раньше-то я обычно о формулах думала. А сейчас не хочу. Потому что понимаю: всё, чем я тут занималась, в Директории никому не нужно. У них другой уровень. Мы-то в лучшем случае тащимся сзади. Кстати, у Арлекина зад красивый. Подтянутый такой, мускулистый – всё как мы любим. Жаль, что Арле педик. Хотя он интересный. И в самцах разбирается, с ним об этом поговорить можно. У нас с ним, оказывается, даже был общий жеребец. Так что мы с ним хоть и не трахались, но как бы родня по микрофлоре.

Напси – душка и забавный. И оптимист. А казалось бы – слепая собака, калушонок без прав, фактически электорат. Впрочем, нет. Всё-таки особое положение при шефе он себе выгрыз. То есть вылизал. Ну, лижется он классно. Особенно вымя, между сосками. Как-то он очень уж охотно это делает. У этого тихушника что-то на уме. И даже понятно что. Типа услужливый весь такой, а в мыслях уже к моему крупу пристраивается. Хм, интересно, вот чисто теоретически – как бы он до меня дотянулся? А если на спинку лечь? Нет, всё-таки не надо. Карабасу такое точно не понравится.

Вот интересно, он мои мысли слышит? Сейчас, например? Нет, наверное: у него своих дел полно. Да он мной вообще не особо интересуется. Как тогда в первую встречу – вообще не хотел мои мысли читать, еле уломала. Потому что если бы он посмотрел мне внутрь поглубже, то…

А что, кстати? Вот что бы он подумал? Что я дура лошадь? Сама знаю. Выгнал бы? А за что? Я же не давала повода. Я не говорю ничего такого. Не пристаю. Не навязываюсь. Бегаю перед ним на поролоновых копытах и делаю всё, что скажет. Да и подводить Верховную он не стал бы из-за такой мелочбы. В конце концов, это моя проблема. Мало ли чего мне хочется. Это же инстинкты. Физиология. Хотя какая тут физиология, когда мы разных основ? А с другой стороны, у людей с нашими предками всегда были особые отношения, так что это как ещё посмотреть…

Так, спокойно дышим, расслабляем мышцы малого таза, думаем о формулах. Например, вязкость тесла-тока в тонкоплёночном проводнике. Коэффициент к поверхности, допустим, ноль пять. Классический ток, сопротивление растёт линейно, эр-один равно эр-ноль на один плюс температурный коэффициент на разницу температур. Это для металлов, конечно, в электролите наоборот, но мы берём плёнку. Вязкость считаем за единицу: классическая компонента этот параметр вообще не содержит. Вот с теслой начинается геморрой: абсорбционный ток поднимается нелинейно, а вязкость уже больше единицы. То есть с точки зрения классической модели это сопротивление тока себе же самому. Что физического смысла не имеет, но расчёты упрощает. Хотя Гермиона считает, что физический смысл в этом есть, потому что тесла-компонента может рассматриваться как среда для классической. Но это опять же абстракция, электроны те же самые, как-то эту тему мы с Фру не прожевали…

Ой, и что это я такое делаю? По ходу, жую солому! Конкретно так выела кусок подстилки. Евушка, родненькая, ты, кажется, жаловалась на боль в животике? Так тебе её было мало? Тебе нужны ещё и рези в желудке? Для полного счастья?

Да что же это такое со мной-то?! Дура лошадь.

17 ноября 312 года от Х.

Страна Дураков, нейтральные территории.

Кажется, вечер… хотя какая разница?

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

И как это могло со мной случиться?

Решительно – ума не приложу.

Беранже П.-Ж . Сглазили // Беранже П.-Ж. Избранные песни. М.:

Художественная литература, 1950.

Надо, наконец, признать. То есть пора бы признать, наконец. Самому себе сказать хотя бы это. Потому что чего уж теперь-то.

Я, Карабас бар Раббас, настоящий человек – и, между прочим, настоящий еврей! – с какого-то момента, но с удручающей регулярностью переживаю вот это вот всё.

То есть: думаю о. Скучаю по. Волнуюсь за. И, чего уж там – хочу! – тут без предлога. Какие уж тут предлоги.

Я попал, да.

Главное – не понимаю как. И когда. Иногда кажется, что с первого взгляда, когда она ко мне пришла и съела мой салат. Иногда – что только сейчас. На самом деле, наверное, что-то среднее. Хотя нет, не было среднего. Вот она мне никто – а вот она мне всё. И немножко больше.

Няш? Я хороший менталист, я за этим слежу. Нет, не няшила. Да я бы увидел у неё в голове. Я смотрел. Очень внимательно.

А сейчас я смотрю на неё спящую. Смотреть на спящее существо порочно, не смотреть невозможно.

Чисто логически, а также биологически и нравственно. Всё очень просто. Я человек. Ева Писториус – пони. Лошадь, если по-простому. У неё четыре ноги. Причём на каждой – копыто. И я её люблю. Я вугл ускр?

Нет, я не вуглускр. Нет, меня ничего не смущает. У неё ножки как у куколки. А попка… нет! нет! стоп! стоп! У неё нет никакой попки. Самый обычный лошадиный круп. Ну не совсем обычный. Божественно-волшебный. И ложбинка на спине, а выше – грива, в которую можно зарыться лицом…

Давай попробуем ещё разок. Твоя распрекрасная Ева – лошадь. У неё ноги с копытами. Карабас бар Раббас, ты будешь целовать вот эти ноги с копытами?

Да, конечно, буду. Целовать. Каждую. В скакательный суставчик. В каждый. О, эти суставы! – я не могу!

Вообще-то тебе сто три биологических года, дорогой. Какие ещё суставчики? Седина в голову – бес в ребро?

Или всё ещё хуже? Уж не движет ли тобой самое банальное тщеславие?

А хоть бы и так! Меня ещё никто никогда не любил. Наоборот – это бывало. Мне это, признаться, даже начало немножечко надоедать. А она – влюбилась. В меня. Боится признаться. Не пристаёт. Бегает на поролоновых копытах и делает всё, что я скажу. Умница моя лошадушка. И это нельзя списать на физиологию. Мы всё-таки разных основ. Хотя вообще-то она права, у людей с лошадьми всегда были особые отношения…

А это ничего, что она не еврейка?

У тебя в голове чип, Карабас. Он тебя контролирует. Тебе недозволителен секс с нееврейкой, Карабас. Ты можешь попытаться, Карабас. Но ты не получишь никакого удовольствия. Эта штука его тебе испортит.

Стоп-стоп-стоп. Я еврей, и более того – я раввин. У меня на плечах – светлая еврейская голова. Я что, не способен справиться с банальной талмудической проблемой?

Страна Дураков, нейтральные территории.

Тот же день. На этот раз уж точно – день.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

С точки зрения внешнего наблюдателя реальная жизнь полна пустот, пробелов, соединительной ткани. Островки целенаправленного действия тонут в море мелочей, бессмысленных слов и телодвижений, пустых волнений моря житейского. Но это именно внешняя, описательная точка зрения. Вовлечённый в жизнь участник (а не просто свидетель) происходящего всегда ощущает значимость текущего момента. Житейская суета – не завеса, скрывающая высший смысл, а источник всякого смысла.