Михаил Харитонов - Золотой ключ, или Похождения Буратины

– Неееееет, – протянул Арлекин, расплываясь в ухмылке ещё более скверной. – Ты говоришь неправду, дусик. Тебе это не нравилось. Ты страдал , Пьерошечка, ты страдал, ты мучился, ты плакал. Зато это нравилось ей – тебя примучивать. И ты прекрасно это знал, так ведь? Но ты же её любишь, да? – слово «любишь» Арлекин выговорил с невыразимым презрением. – Ну а теперь поделись с нами этим… – он внезапно обнял белолицего и ласково потрепал по щеке.

Эмополе снова накрыло зал.

Это был мёртвый голубой лёд. Ничто не могло его коснуться и не умереть. Он был слишком холоден и чист. В нём кончалося всё: желанья, стремленья, самая нужда в том, чтобы жить. Ни в том ни в другом не было никакого смысла.

И ничто не имело смысла. Ни власть, ни наслаждения, ни надежда. Этого всего просто не было и быть не могло. Только лёд. И только он подлинно существовал, только он был реальностью, последней правдой. Лёд стоял за всем – и отменял собой всё. То было вечное зеркало, в глубине которого умирали явления; чёрное небо, в котором отсутствует свет.

– Мальвина, – сказал Пьеро.

Арлекин схватил белолицего за ухо и сильно выкрутил.

И тут всё кончилось. Лёд отступил. Всё вокруг внезапно вспыхнуло – несусветно, неотсюдно. Буратину будто кинуло в бесконечное голубое пространство, полное пения золотых труб, касаний нежных рук и сиянья бессмертных цветов. Бамбук почувствовал невероятное облегчение – будто спасся от чего-то ужасного.

И тут же, сразу же, одновременно с этим ему вдруг захотелось снова глотнуть тот ледяной воздух. Что-то в нём было такое, что не давало забыть о себе и отдаться живой жизни.

А поверх всего этого кометой пронеслось: «Яюшки, и всё это за четыре сольдо!»

Маленький мозг Буратины буквально растащило во все стороны одновременно. Та самая щёлочка в деревянной голове дрогнула и приоткрылась.

Арлекин, занятый забалдевшим Пьеро, внезапно развернулся и внимательно посмотрел в зал. Вид у него был такой, будто он увидел в грязной луже новенький блестящий соверен.

– Кто здесь? – спросил он с крайним удивлением.

Щёлочка превратилась в дырочку. Туда потекли слова.

– Буратина! – закричал Пьеро, моргая, как сова.

– Его зовут Буратина! – завизжал пёсик с пуговицами вместо глаз.

– Буратина-Буратина! – спела коломбина, радостно подпрыгивая.

– Бура-бура-буратина-тина-тина! – нестройно заорали арапчата, домовята и прочая мелкая сволочь. Жук схватил палочки и выдал рассыпчатую дробь. Жаба-контрабасистка дунула со всей дури в тубу, у всех заложило уши.

Ничего не понимающий Буратина встал и сделал шаг к сцене. Потом второй.

– Эй, парень! Да ты же наш! – клетчатый подбежал к краю сцены и подал Буратине руку. – Пьерилка, дурень! Нашего полку прибыло! Паранорм! Настоящий паранорм!

– Ура! Ура! – коломбина прыгнула на деревяшкина и попыталась его ущипнуть за блестящую ляжку. Буратина этого и не почувствовал.

– П-паранорм, – всхлипнул белолицый и обнял Буратину за талию. – Братишечка… хорошенький… молоденький. М-м-милости прошу к нашему шалашу. Давай, братяня, почеломкаемся… – он попытался поцеловать Буратину куда-то в затылок.

Зал оглушило – на этот раз сантиментами. Носорог в мундире пожарника снова зарыдал. Только несколько мелких самцов на задних скамейках, до которых поле не добило, орали и требовали продолжения представления.

И тут из-за кулис выступил огромный чёрный человек в шляпе и с длиннющей бородой. В руке у него змеилась плётка – но рука была страшнее.

– Гу-гу-гу, – он заревел, и у Буратины разом вымело всё из головы. Кроме одной мысли: от этого чудовища надо бежать, бежать со всех ног.

Бамбук попытался было это и сделать: соскочить со сцены, пронестись по проходу, потом на улицу, а там поминай как звали. Он даже сделал шаг. То есть полшага. Потом мускулы внезапно перестали слушаться.

Страшная тень надвинулась и накрыла его, и деревяшкин на собственной шкуре ощутил разницу между наведёнными грёзами и настоящим животным ужасом. Он бы, наверное, обоссался – но и эти мышцы обратились в камень.

– Так это ты помешал представлению моей прекрасной комедии? – раздалось над самым ухом.

Буратина попытался было расцепить челюсти, чтобы хоть что-то сказать в своё оправдание – но вместо этого лишился последних чувств.

Конец ПЕРВОГО ТОМА .

Об авторе

Я рождён в Москве, в 1967 году. Здесь я прожил всю жизнь, большую часть которой потратил на чтение и писанину. Если вдуматься, не худшая участь из всех возможных.

Как литератор я – типичный представитель позднепостсоветского аванграунда . То есть русской передовой подпольной литературы.

Связано это с некоей особенностью советской и постсоветской культуры. Если во всём мире всякие подпольные явления за уши тянут на свет, в масскульт и под софиты, то у нас наоборот – всё, что могло бы стать интересным и успешным для сколь-нибудь широкой аудитории, тщательно загоняется в подпол, к червям и мокрицам. Но и среди червей и мокриц можно словить – или наскрести – немного вдохновения. Мне, во всяком случае, что-то подобное удалось. Надеюсь, никакому русскому автору более не придётся ходить по этим путям. Хотя – вру, не надеюсь.

О книге

«Похождения Буратины» задуманы как гармоническое сочетание двух вполне самодостаточных жанров: феерии и опупеи , Грина и Стерна. Оба эти жанра сложны, каждый по-своему, а чтобы их соединить, да чтоб ещё и гармонически – это нужно совершенно по-особенному извернуться.

Как? О, я вас научу. Возьмите манерность, вульгарность, брутальность и сентиментальность, соедините в нужной пропорции и растворите в рефлексии. Дождитесь реакции, продукты оной – если рассыпаются – склейте. Клей можно выварить из мировой и отечественной литературы, его там много.

Но это как бы вообще; а в частности, имейте в виду: подобные сочинения легко читаются, да нелегко даются. Так что не обессудьте, ежели чего – но имейте в виду прежде чем.

Структура произведения

То, что вы читаете – это Первый Том трилогии, которая представляет собой совокупность Первого Тома , Второй Книги и Третьей Части . Это не авторский выпендрёж (ну хорошо, хорошо, не только авторский выпендрёж), а осознанно-своеобычный приём, призванный подчеркнуть своеобразие каждого элемента замысленной автором целокупности.

Если кого-то волнует судьба всех прочих томов, книг и частей. Что касается Второго Тома «Похождений», то он сожжён автором по весьма основательной причине. Третью же Книгу данного сочинения автор утопил по причинам ещё более серьёзным. Об этих трагических событиях читатель узнает в свой срок, то есть по мере появления в печати Второй Книги и Третьей Части.