Фёдор Быханов - Пришелец [Сборник повестей и рассказов]

Правда, глазами все в кабине еще косили и на стрелки приборов, и на самостоятельно поворачивающийся вокруг своей оси штурвал, но уже пора было привыкать к электронному помощнику и любое проявление недоверия к нему, считалась дурным тоном в любом подобном коллективе.

Только ни в одном кодексе не значился запрет на различные, самые неожиданные комментарии к происходящим событиям. И этим правом в полной мере воспользовался недавний пономарь-знаток взлётной азбуки.

— С тех пор, как автопилот взял на себя еще и взлет с посадкой, мы тут, в пилотской кабине, живое воплощение анахронизма, — удобно развалился в своем кресле Вадим. — Как ты думаешь, командир?

Его озорной взгляд коснулся профиля командира, все еще изучавшего погодные условия прохождения ими маршрута.

Ответ последовал незамедлительно:

— Как та обезьяна с палкой…

Это была явная домашняя заготовка. И не случайно оказалась она произнесена в столь, казалось бы, не подходящий для юмора, момент. Стала, судя по всему, результатом сюрприза давно хранимого авиатором в серых клеточках своего мозга. Или еще где из ограниченного перечня мест, куда могла поселиться вместительная память Сергея. Что называется, про запас. До лучших времён. И вот теперь она сыграла свою роль.

По невысказанному мнению Вадима, читаемому лишь по его разочарованной физиономии, стала откровением даже для такого как он — штатного острослова, который ожидал, откровения. Надеялся, что еще не знаком с грядущей шуткой. Ожидал что-то из разряда новинок, ранее не мусоливших уши любителям крепкого словца.

Того самого традиционного с давних времён простодушного юмора, что так и напрашивается гулять наружу, когда речь между образованными людьми, вот как сейчас, заводится о приматах. Смешных самих по себе существ, не по своей воле, а исключительно по учению педантичного доктора Чарльза Дарвина определённых предтечей всех, ходивших на своих двоих, или, вот как они, покоряющих высоту.

Только и на старуху бывает поруха. Здорово ошибся Прокопьев, когда столь откровенно проявил своё нетерпение немедленно услышать от командира завершение шутки:

— Что за обезьяна?

В ответ получил иное. Отголосок старого бородатого анекдота, не имевшего ни малейшего отношения к тому, что происходило в кабине пассажирского самолёта.

— Подопытный шимпанзе, которому нужно подумать, как банан с дерева той палкой сшибить, а он все еще пытается до него допрыгнуть, — серьезной миной сопроводил сказанное первый пилот. — Лучше думать, чем попусту говорить или подпрыгивать.

Смеяться тут было не над чем. А вот обиды, при желании, найдется целый воз и маленькая тележка. Если вовремя не сгладить получившийся эффект. О чём и побеспокоился Сергей:

— Что мы о нас, да о нас? — заявил он. — Лучше послушаем, как там в салоне? Всё ли в полном порядке?

Замечание оказалось вполне своевременным, поскольку они уже взлетели до крейсерского эшелона над облаками. Значит, пассажирам можно было оказать доверие, разрешив им расстегнуть привязные ремни и выслушать полётную инструкцию поведения в салоне повидавшего виды МС-21, когда-то при своём появлении в небе, получившем такую аббревиатуру от своего полного и не на шутку гордого не названия — «Магистральный самолет XXI века».

Мягкое нажатие пальцем кнопки на приборной доске тут же приятно оживило динамик внутренней связи, начавший транслировать милый голос старшей бортпроводницы:

–..Наш полет проходит на высоте 15 тысяч метров. Температура за бортом 52 градуса. Командир экипажа — Заслуженный летчик-космонавт, мастер-пилот высшего класса. Герой России — Сергей Кольцов. Второй пилот — Вадим Прокопьев…

Представление второго по значению члена экипажа оказалось не таким бравурным, как ему самому того хотелось. Улыбка исчезла с лица Прокопьева, невольно напомнив о чувстве зависти, что, наверняка, испытывал всякий честолюбивый гражданин, кому доводилось в счастливый миг оказаться рядом с «Заслуженным лётчиком-космонавтом».

— Опять Лариса развлекается, забавляет пассажиров, — вновь сработал кнопкой, но уже с противоположной целью Сергей. — Ведь говорил же ей не один раз, что ни к чему перечислять для публики все эти прошлые, не имеющие сейчас никакого значения, титулы.

— Не скажи, — обиделся Вадим за несправедливый укор в адрес их бесподобной на его взгляд, шеф-стюардессы Ларисы Кориной. — Любому приятно осознавать, что летит не с каким-то аэрофлотским хухры-мухры, спустившимся с высокой горы, а с самим, знаменитейшим на весь свет первооткрывателем Марса.

Это был ответный мяч в ворота вечного соперника в их споре острословов. Поскольку Прокопьев точно знал куда бить. Так что его, вроде бы невинное замечание, сделанное в защиту всеобщей любимицы, попало «в девятку». Заставила-таки суровое лицо знаменитости, никак не привыкающего к своей популярности в народе, покраснеть от лёгкого смущения.

— Ага, а потом еще долгой чередой и за автографом пойдут, как за бесплатным приложением к полету, — уже мягче, сдержаннее, словно коря себя за проявленную несдержанность, ответил товарищу покаявшийся командир. — Хорошо, хоть не прямо сюда в кабину потянутся с блокнотами, и не в полете…

Ровно год, как вернулся он из космоса, осыпанный лаврами участника первой успешной экспедиции на красную планету. И потому еще, действительно, не привык к внезапно нахлынувшей известности.

Да и не хотел привыкать. Особенно к вопросам насчет дальнейших планов. Уж они-то никого бы не обрадовали от того, что в тот знаменитый межпланетный вояж, ещё, когда только были на отдалённом подлете к Земле, что-то случилось в сознании Кольцова.

— Увидел планету, такую маленькую, беззащитную, ну как мать родную, и сказал себе — больше ее одну не оставлю, — серьезно, не обращая внимания на понимающие улыбки на лицах командования отряда космонавтов, заявил уже через несколько дней после окончания карантина. — Прошу отчислить меня на гражданку.

— Лучше в отпуск тебя, дорогой, отправим, — услышал Сергей в ответ. — В рабочий отпуск пиши заявление.

И, не откладывая дело в долгий ящик, в тот же момент пояснили своё, сделанное ему, столь неожиданное, но вполне справедливое и своевременное встречное предложение:

— Полетай в качестве пилота на пассажирских рейсах по всему шарику, везде приветят как героя — развеешься.

Что было не согласиться?!

Короче говоря, нее стал, как говорят у него на родной Смоленщине, кочевряжиться прославленный космонавт, принял-таки слова руководства своего Отряда космонавтов, как, дело, полностью решенное и для него лично оформленное в виде приказа на дальнейшую деятельность.

Так и оказался в «Аэрофлоте». Правда, ни минуту затем ему не пришлось раскаиваться в этом своём поступке. Уже с первых шагов на новом месте приняли его хорошо. Переучили вот на эту старую машину отечественного авиационного производства.