Фёдор Быханов - Пришелец [Сборник повестей и рассказов]

Сергей её оценил вполне положительно, как и географию предстоящей работы:

— Хотя и вчерашнее это слово авиационной техники, но зато линия какая: Россия — Швейцария. День — туда, день — обратно.

На довольно долгое время в кабине повисла тишина. Не считая тех команд и сигналов, что сопровождали общение экипажа с наземными службами сопровождения. Но настала пора и расслабиться. Перейти на душевный разговор, так скрашивающий профессиональные будни авиаторов.

— А все же, Сергей, скучаешь, наверное, о дальнем космосе, — отвлек командира от задумчивости примирительный голос Вадима. — Неужели не хочется еще, хотя бы разок посмотреть на Матушку-Землю с орбиты?!

Теперь ответ получился и вполне честным, и совершенно серьёзным:

— Не без этого, конечно.

А затем пролился бальзам утешения и на раны второго пилота, в прошлом мечтавшего попасть в Отряд космонавтов, но до сих пор ожидающего туда особого приглашения.

— Но пока там не побываешь, не поймешь, как дорога становится родная планета, — кивком подбородка, перед которым имелся «гусак» с микрофоном от штатной гарнитуры, куда-то вверх указал напарнику бывший космонавт.

Вот так, не навязчиво поставил шутника на его место в коллективе.

— Вообще-то ты, наверное, прав, — пришлось соглашаться со столь неоспоримыми доводами Прокопьеву. — Ваши-то господа из международного экипажа, говорят, тоже все с межпланетными полетами завязали.

Он перечислил каждую персону по памяти, подтверждая тем самым свой давний интерес и к самому космосу, и к недолгой еще пока истории его освоения:

— И Колби, и Намура, и Ларсгартен?

Кольцов не стал его опровергать:

— Точно.

И добавил, как будто предотвращая следующий вопрос собеседника уже по каждому бывшему коллеге в отдельности:

— Все до одного свои крылья повесили на гвоздик в уютной частной квартире, как отставной боксер — свои заслуженные боевые перчатки. Я вот один чем-то под вид прошлого дела занимаюсь.

На этот космическая тематика исчерпала себя. Но не потому, что больше нечего стало спрашивать и кончились подробности для ответов. Нашлась куда более серьезная и приятная причина к перемене темы общения авиаторов.

— Сережа, — ласковый голос неслышно вошедшей в кабину Ларисы заставил обоих повернуть головы. — Позволь выполнить приятное поручение общественности.

Отказать такой просительнице было просто ни в силах. Оставалось только узнать причину её обращения. Пилоты уставились на неё, как по команде. Результат превзошёл все их ожидания.

— Поздравляю тебя! — девушка чмокнула Кольцова в щеку, н. засмеявшись, тут же вытерла своим, легко надушенным носовым платочком, оставшийся на гладко выбритой коже, след от своей яркой помады. — Желаю всего наилучшего!

— С чем это поздравляешь? — переспросил, было, Кольцов, но тут же поинтересовался иным, более для него значимым. — Ты что, духи сменила? А то мы к прошлой-то, твоей любимой «Шанели» едва привыкли и вот новый аромат.

Он так и не догадался о главном, хотя точно угадал с переменой в выборе подчинённой ему девушкой парфюма, исключительно имиджевого, а не для завлекательности еще большей армии поклонников.

— Специально, вместо прежних, взяла в этот рейс другие духи, — заявила шеф-стюардесса. — Новый сорт. Последний писк моды — «Марсианка» называется.

Следом добавила и пояснение к основной теме, заставившей её явиться к командиру корабля с не совсем привычной, самой настоящей экстремальной ролью.

— И не просто так, появилась у нас на самолёте «Марсианка», а по самому, что ни есть, торжественному случаю, — улыбнулась Лариса. — Или совсем забыл? Ведь сегодня ровно годовщина со дня вашего возвращения на Землю и нашего общего знакомства.

— Ах, да, — простодушно чуть не хлопнул себя по лбу командир. — И как мог забыть. Тем более что и с ребятами потому именно сегодня встречу назначили. Обещали ждать в точке прилёта.

— Познакомишь? — сразу стал просительным голос старшей стюардессы экипажа.

— А как же. Парни прямо обалдеют, — ревниво заявил за своего товарища, до этого молчавший «в тряпочку», Вадим Прокопьев. — От твоей «Марсианки» сразу в транс войдут.

— Все шутишь! — мило надула губки Лариса. — Я от Сергея иного ждала, Все же исторической должна стать встреча первооткрывателей Марса.

Тут роли, исполненной вторым пилотом, придал особое значение первый человек на воздушном корабле:

— Нисколько.

Кольцов глянул в глаза девушки, дабы усилить воздействие сказанного.

— Прямо в аэропорту Стокгольма и познакомлю сразу со всеми, — заявил он. — Разумеется, с Дэйвом, Саймоном, а также и Ямото.

Счастливая Лариса даже в ладоши захлопала от радости. И тут же умчалась в салон, вспомнив про дела, без которых не обходится ни один полет, даже когда и нет излишне капризных пассажиров.

…Прибывших из Москвы пассажиров и команду лайнера, в Цюрихе встретило здание аэровокзала, наполненное эхом, словно горное ущелье близких отсюда Альп.

В этой сумятице беспрерывных объявлений, как о прибывающих рейсах, так и только готовящихся к отлету, можно было легко потерять необходимые ориентиры. Заблудиться в стеклянных лабиринтах помещений, никогда не выйти к тем, кто должен был на месте организовать встречу прилетевшим россиянам.

И все же участь польских клиентов старика Сусанина из далекой родной древности, не очень-то пугала новичков, оказавшихся сейчас в этом международном центре авиационной логистики. Ведь, если за порогом аэропорта, как было видно сквозь сплошное витринное стекло, царили жара и зной, то здесь каждого обеспечила, поистине вселенская, благодать. Самая настоящая весенняя прохлада радовала и настраивала на новые сюрпризы ненавязчивого сервиса.

Мощные кондиционеры старались на славу, наполняя высокие объемы залов прилета умеренно тропическим климатом. Кажется, делали они это только для того, чтобы вновь прибывшие рейсом из Москвы поскорее забыли об уже увиденных и прочувствованных подошвами обуви, раскаленных под жарким солнцем, плитах аэродрома, на которые сошли по суетливым дорожкам эскалаторов пассажирских трапов.

Но тогда, в самые первые минуты пребывания на территории Альпийской республики, даже лютый зной не спас Кольцова от пластилиновой навязчивости неотступных любителей автографов.

Чтобы ускорить процесс завершения культурного и вежливого обслуживания недавних пассажиров, оставлял-таки бывший космонавт свои завитки неразборчивого почерка в их блокнотах буквально на ходу.

Когда все же поредел круг зевак вокруг него, то вся компания российских коллег достигла цели — была уже на линии таможенного контроля.