Сергей Чекмаев - Бремя стагнатора

Я не верю в Прогрессоров. Коммунизма (в привычном для нас, русских, смысле) уже не будет. Вопрос, схож или нет гедонизм с обществом «от каждого по способностям, каждому по потребностям», оставим философам.

Я не верю и в Геометров. Земные стадные всеядные – приматы, от которых, как говорят, мы произошли, оставили в наследство хомо сапиенс не только руки, черепную коробку для большего объема мозга и универсальное строение зубов для любой пищи, но еще и характерные особенности поведения. Не хищники и не травоядные, приматы вобрали все лучшее от тех и других – агрессивность и стадный инстинкт, – сохранив и собственную, уникальную для выживания вида, способность к всеядности.

Отсюда и неискоренимая человеческая агрессия, и инстинктивное неприятие всего инородного, иноплеменного, чужого. Ксенофобия, возведенная в принцип. И если земляне в будущем столкнутся с инопланетной расой, то реакция будет вполне предсказуемая: чужих, непохожих на нас, инсектоидов каких-нибудь или пресмыкающихся люди истребят в мгновение ока. Никто и не подумает с ними цацкаться – насаждать достижения цивилизации или генетически приспосабливать под себя. Просто задавят – и все. Особенно, если инопланетчики будут не слишком технологически развиты. И совсем уж моментально пустят под нож тех бедняг-негуманоидов, что занимают пригодные для колонизации планеты.

А если алиены окажутся более или менее (скорее более чем менее) похожими на людей, то дело обстоит намного сложнее. Ради счастья будущих поколений надо бы, конечно, вырезать и их, но… столь неприкрытому геноциду может воспротивиться общественное мнение – ведь представить страшно до каких высот докатится за будущие века политкорректность.

Придется действовать «цивилизованно».

– Знаешь, – сказал Игорь, – в Службе всего двадцать семь человек. Не надо из нее делать монстра, слишком маленькое чудовище получается, неубедительное. Да и задачи у нас совсем не те, что ты думаешь. Служба – всего лишь аналитический отдел Администрации. Своего рода справочник по аборигенам.

– Ой, ладно! У меня слезы на глаза навернулись. И возник, кстати, отличный заголовок: «Сотрудник Тайной Службы сетует на малочисленность своей организации». Смешно. Да вас только потому и терпят. Было бы в рядах ТС пару сотен головорезов, колонов давно заставили бы вас прикрыть. От греха.

– А кто бы нашей работой занимался? Нег… э-э… африканцы из «Си-пи»?

– У Колониальной полиции и так забот хватает. Четверть миллиона народу здесь, да на космодроме тридцать тысяч, плюс шахты, фермерские поселения, транспорт, строительство… Да «Поднебесный» привез сто тысяч китайцев, их теперь больше, чем кого-либо еще. За ними бы уследить! Какие уж тут аналитические исследования!

– Ну, тогда Администрации придется переложить это дело на твои хрупкие плечи. Возьмешься?

– Почему только я? Вся наша Хоуп-ИТВ.

– Здорово! Интервизионщики в роли экспертов по инопланетному разуму. А информацию будете черпать из старых архивов – ну, там где про летающие тарелки и зеленых гуманоидов с огромными глазищами.

Игорь почувствовал, что достал-таки собеседника. Микки нахмурился, выпрямился во весь свой невеликий рост, подвигал челюстями. Похоже, обиделся.

– Почему же, – ответил он холодно, – спутники слежения пока еще никто не отменял. Или ваша Служба их уже приватизировала? Думается мне, мы не хуже вас сможем лениво прокручивать снимки и записи, выдавая время от времени малопонятные комментарии, которые все равно никто не читает. Ведь это все, чем занимается ТС, правда?

– Это не так просто, как кажется со стороны, Микки. Знаешь ли ты социокультурные аспекты позднего средневековья? Много ли понимаешь в домануфактурной экономике торговой гильдии Трех Лиан? Силен ли в имперской политике Чжандоу? В особенностях Солнечного культа? Нет? То-то. Видеозапись со спутников – лишь основа. Надо еще суметь сделать правильные выводы. И прости меня за резкость, вряд ли ты на это способен без специальной подготовки.

– Ну, конечно, куда мне. Финны не умеют следить, прятаться и красть чужие секреты. Из нас получаются плохие шпионы. Зато вам, русским, не привыкать работать на тайную полицию.

Он презрительно кивнул на прощание, развернулся и ушел.

«Вот и поговорили».

Когда-то они случайно оказались рядом в посадочном шаттле «Новой Геи» – программист-аналитик Игорь Квашнин и бывший велогонщик Микки Талвела. Пока челнок кружил над космодромом в очереди на посадку, попутчики разговорились. Финн рассказал, что ему пришлось покинуть велоспорт, после того, как в многодневке «Джиро д’Италия» он попал в массовый завал и повредил ногу. Трек был потерян навсегда.

– Я ведь больше ничего не умел…

Наверное, поэтому Талвела с легкостью подмахнул пожизненный контракт с вербовщиками. Евросоюз стремился увеличить свое присутствие на Надежде, поэтому в колонисты записывали не глядя, лишь бы кандидат выглядел здоровым, да не висели на нем долговые обязательства или проблемы с правосудием. Микки был сиротой, теплых чувств ни к кому не питал: короткие романы – не в счет. Бобыль бобылем, в общем. Крупных сбережений для безбедной жизни у него не водилось никогда – не успел накопить за недолгую карьеру.

– А куда мне еще деваться? Не в тренеры же идти.

Их было много среди переселенцев – людей, разочаровавшихся в жизни на Земле. «Перекати-поле», что мечтают уехать как можно дальше от родных мест и начать все сначала.

Что ж, «Новая Гея» всем давала такой шанс. Четыре с небольшим световых года – куда уж дальше…

– А нога? – спросил тогда Игорь.