Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

Хотя у Горясера были нормальные глаза, эт, я просто очень был на него зол.

— А, что тут думать, Лина, — вновь продолжил давить свою позицию дед, несмотря на демонстрируемое мной недовольство, которое я послал на него красноречивым взглядом, развернув голову, про себя попросив заткнуться. — Здесь не зачем думать, решать. Ты же знаешь, браки узакониваются у нас только с одобрения комитета. И поверь моему жизненному опыту и наблюдениям, такие браки есть оплот нашей страны, нашего общества, нашей планеты Радуги.

— Чего ты сказал? — несколько ошарашено переспросил я, и дернул головой вперед, стараясь вырваться из кожаных полукруглых выступов подголовника. Однако мне удалось лишь дернуться, не более того, а сам я уже торопливо дополнил свою речь следующим вопросом, — как называется ваша… наша планета? Радуга?

Сейчас дернулся Горясер, только он не пытался вырвать голову из подголовника сидения, всего-навсего резко развернул ее в мою сторону и, одновременно, заложил вертикальные и горизонтальные морщины на своем небольшом лбу, однозначно, тем указав на собственный пожилой возраст.

— Наша планета называется Радуга, — повторил он ровным голосом, хотя в глубинах его серо-голубых глазах мелькнула озабоченность. Видимо, искренность удивления лица Лины вызвала в нем волнение за ее вменяемость. — Когда-то наши предки, пришедшие на эти земли, континента Ассия, с северного полюса и погибшего вследствие падения метеорита материка Борея, носители бореального языка в дальнейшем образовавшего праславянский и протоиндийский языки, распространившие культуру и жизнь на остальные территория планеты, дали ей именно такое название. Потому как борейское, северное сияние верхних слоев атмосферы ими ассоциировалось с радугой, многоцветной, яркой создаваемой преломлением усил лучей которые окружали, сберегали их земли, словно кокон. Наподобие защитной оболочки в которую окутывает себя гусеница перед превращением в куколку.

Естественно, это глупо было с моей стороны, так подводить Лину, но услышав какую-то и вовсе невероятную теорию зарождения цивилизации, я необдуманно, спросил:

— А, что это за усил лучи, чё то я не понял? — даже не приметив, как заговорил в мужском роде. Просто из моих скудных знаний явствовало, что миграция древних людей происходила из южных регионов, в частности Африки, сначала в Азию и Европу, потом остальные регионы. Да и название планеты Земля ассоциировалось у предков моего народа, славян, с землей, низом, полом и богиней Мать-Сыра-Земля. Впрочем, как и в других культурах, мифах планета отождествлялась с Землей-Матерью, включала в себя слоги, производные от слов «грунт» и «земля».

— Усил это единственная звезда нашей системы, — Горясер, впрочем, сейчас заговорил с долей иронии, а на его светло-красные одинаковой формы губы выплеснулась улыбка. Вероятно, он подумал, Лина его разыгрывает или подтрунивает над ним. — Вокруг Усил вращаются планеты, и их спутники, в том числе и наша Радуга. Поэтому и усил лучи. Это я, так понимаю, внучка, твоя попытка переориентировать мое внимание на какой-то сторонний разговор или вызвать очередной спор, как ты любишь. Но я все-таки доскажу, что хотел. Я категорически против этих ваших юношеских идеалистических принципов, в основу которых положены чувства и эмоции.

Автомобиль все то время ехавший быстро, и недалеко от обочины, по достаточно пустынной трассе, где за время нашего движения не показалось ни одного иного транспортного средства, внезапно то ли сбросил скорость, то ли вообще остановился. Это мне, походу, всего-навсего показалось, потому как я соотнес его движение с пролетевшим слева от дороги электропоездом. Его, белой расцветки с пурпурными полосами, вагоны, как и ведущий головной, имели приземистые обтекаемые формы и напомнили мне высокоскоростные поезда серии Сапсан, которые курсировали в моей стране между городами. Этот поезд, казалось, не столько ехал по поверхности рельс, сколько летел над слегка переливающимся черным цветом полотном дороги. Видимо, он относился к скоростным поездам на магнитной подушке, и был, тем самым, маглевом на который уже опоздала Лина. Потому как двигался так быстро, что я лишь успел на него отвлечься, отметив семь вагоном, не считая головного, как он уже пропал из вида, улетев в направлении в котором ехал и наш автомобиль.

— Ого! — дыхнул я вслух, так как о поездах на магнитной подушке только слышал, но никогда не видел. Да и, наконец, вспомнил само слово маглев, вновь поразившись, как много хранит моя память в своих тайниках. Иногда всего-навсего отмеченные слова, события, новости, откладывая их и в нужный период вновь воспроизводя.

— Ого! — тотчас поддержал меня Горясер, смолкший, кажется, всего только на пару секунд. — Смотри-ка, Лина, а ты могла еще успеть на последний маглев. Он почему-то сегодня припозднился или это Земко ушел пораньше, дабы не слушать мои наставления.

— Ни хрена себе, какой путь ему, этому Земко пришлось протопать, чтобы сесть на маглев, — в обыденной для меня форме грубости, сказал я и немедля осекся. Подумав, что наилучшим способом для меня станет сейчас глубокое молчание. Такое, которое я демонстрировал, когда мне, что-то нужно было от родителей, и отец, прежде чем это дать начитывал тома нравоучений, стараясь сделать запас на будущее.

Впрочем, сейчас случилось две неожиданности.

Во-первых, стоило мне так грубо подумать и сказать, как я ощутил непривычный стыд, не то, чтобы за себя… Точнее за себя. Такого тупого придурка, который собственным хамством, невоспитанностью опускал милую и чистую Линочку в глазах ее деда.

А во-вторых, я увидел ошалелый взгляд Горясера, по-видимому, не понявшего ничего из моей короткой речи.

— Знаешь, внучка, — голос его мужественный, сильный и как мне казалось напоминающий мой, прозвучал очень низко, вроде он за Виклину испугался не на шутку. — Я с Синей согласен, ты последнее время сама не своя. И эти частые головные боли, на которые ты жалуешься, онемение конечностей, все говорит о каком-то серьезном заболевании. Нравится тебе или нет, но я поддержу Синю и сам попрошу Беловука назначить тебе общую диагностику организма.

«О, блин! и этот туда же!» — горемычно и недовольно протянул я про себя. Однозначно, переживая за Лину, однако, понимая, что это не заболевание, только мое перемещение, так на ней отражается. Головной болью и онемением конечностей. Очевидно, о присутствии кого-то стороннего она сказала только Беловуку, потому как доверяла ему.

Я тем временем отвел взгляд от лица Горясера и уставился в стекло окна своей двери, не желая далее накалять обстановку и, что-либо говорить, вернее, ляпать своим бестолковым языком.