Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

— Всегда хотела увидеть, как цветет кипрей узколистный у тебя на планете, — протянула она, и синь ее глаз заполнила пространство вокруг меня так, что последние слова, сказанные Линой, утонули в моих губах. Хотя их также враз поддержала нежная мелодия скрипки и флейты колыхающаяся на просторах луга, словно подыгравшая трелям соловья, выводящим ноту любви и стрекоту кузнеца, застывшего, где-то на соцветьях Иван-чая.

— Ты, знаешь, — дополнила Виклина, когда я втянул в себя через поцелуй аромат моей любимой и, кажется, и сам стал пахнуть миндалем с легким духом пряности. — Что кипрей узколистный на Радуге едва достигает в высоту одного локтя.

— А на Земле, — отозвался я, все еще не выпуская из взора глаза Лины и алый цвет ее губ, — его еще называют Иван-чай, и он вырастает до полутора метров.

— Я его очень люблю, не только как напиток, но и вообще, как растение, — продолжила моя любимая, и повела головой вправо, заставляя оглядеть земли вокруг нас, да и нас самих. — Это такое чудесное растение, в биохимическом составе надземной части которого присутствует многообразие витаминов, полисахариды, алкалоиды, макро- и микроэлементы. А какие у него названия и огненная трава, и дремуха, и плакун, скрыпун, копорка, хлебница, маточник, шелковица, яровник. Все разнообразие его, как источника жизни моих предков, которые предполагали, что сие чудодейственное растение им подарили инопланетяне.

А я, действуя синхронно движению головы Лины, оглядел ближайшие полянки луга, поросшие Иван-чаем не только розового оттенка, но и лилово-красного, и бледно-розового и даже белого, да широко улыбнулся ее знаниям, и тому, что теперь всегда буду рядом с ней.

— Ты веришь в инопланетян, в бога? — спросил я и засмеялся, радуясь тому, что мог ее слышать, любуясь этим прекрасным миром который создала она и ощущая себя целостным, единым с ней. Душой ли, личностью ли, мыслью…

— Это как мы захотим, как пожелаем! Ведь в любви мы оба — Боги! — громко крикнула Лина, и тотчас ее крику отозвался откуда-то издалека чуть повизгивающий лай собаки. Я повернул голову в сторону звука и увидел бегущую в нашу сторону собаку, породы салюки, персидскую борзую, газелью собаку, как называли ее на Земле. Рослую, сухого сложения, покрытую короткой, гладкой шерстью в виде тигровых полос. Она так размашисто выкидывала вперед свои длинные, стройные ноги, и мотала из стороны в сторону висячими, чуть вскинутыми ушами, поросшими густой шерстью, что казалось не бежала, а, так-таки, летела к нам.

— Сорочай? — удивленно спросил я, и, бросив взгляд, заметил едва заметный кивок Виклины, будто просящий меня впустить в нашу жизнь еще и ее любимца. И тотчас выпустив из объятий Лину, кинулся навстречу ее питомцу, радостно и приветственно закричав, словно осознавая собственную силу, как творца:

— Мы тут боги! Боги любви!

Лина догнала меня секундой спустя, так как я хотел быть подле нее. Она протянула мне правую руку, и я, сжав ее ладонь в своей, теперь уже синхронно побежал вместе с любимой. Ступая босыми стопами в шелковистую траву, сбрасывая с удлиненных листков злака зеленых кузнецов на землю, вдыхая медовый запах Иван-чая, и забывая столь долгую разлуку с ней, боль и наш общий путь к воссоединению, к рождению, как единого целого души ли, личности ли, или просто мысли.

Это огромное помещение было наполнено светом столь ярким, что больше походило не на цвет самих стен, а только на истончаемое ими ослепительно белое сияние. С легким золотым отливом оно струилось не только из глянцевитого потолка, но и из самих гладких стен, и видимо пола, придавая данному значительному в размерах и в понимании человека, не важно, землянина, радуженца, неоглядному пространству состояние туманной неясности. Определенно, таким своим парящим состоянием скрывая саму форму помещения.

Хотя и в том смутном видении было возможно разглядеть на одной из стен большую плазменную панель, чья диагональ была не то, чтобы 58, 65 дюймов. Она вдвое, а то и втрое превосходила 152-дюймовый гигант телевизора выпущенного на Земле не так давно, и предназначенного для просмотра объемного изображения, а потому и наблюдалась огромной в размерах. Да и в данном случае не нужно было при просмотре изображения на экране использовать специальные очки, серебрение ткани самого экрана, сложное оборудование, или вывод кадров для каждого глаза в отдельности. Здесь это не действовало, так как данная технология на много обогнала разработки землян или радуженцев.

Да и вообще, были ли это технологии людей или принадлежали кому-то другому, более совершенному во всех отношениях, оставалось неизвестным.

Впрочем, на самом экране (точно прокручивающем кадры из кинофильма) просматривалась согретая лучами ярко-желтого светила местность, поросшая зеленью травы и покрытая розовыми, лилово-красными, бледно-розовыми, белыми полянами цветущего Иван-чая, по которой в сторону горных гряд, покрытых густыми полотнищами леса, шли двое. Мужчина и женщина, одетые в туникообразные рубашки, дотягивающиеся до колен, с узкими длинными рукавами, опоясанные широкими шнурками, вытканные из красных и синих нитей, с узорами, напоминающими засеянное злаками поле, такими же которыми были украшены подола и края рукавов.

Мужчина и женщина, держась за руки, приметно удалялись, весело беседуя, эмоционально размахивая свободными руками. Он чаще нее останавливался, оглядывал любимую, наклоняясь, целовал в губы, лоб, глаза, и смеялся. Хотя их обоюдный смех и поддерживался нечасто визгливым лаем собаки, рослой, сухого сложения, в тигровых полосах, желающей выхватить с соцветия Иван-чая крупных сизо-желтых бабочек, все же зачастую слышался лишь стрекотом сверчка, того самого, что летом подпевает в ночи. Словно удалялись не только люди, машущая своими висячими, чуть вскинутыми и поросшими густой шерстью ушами, собака, но и звуки их сопровождающие. Поэтому кроме стрекота и визга собаки более ничего из этой огромной плазменной панели не долетало.

Впрочем, было зримо, что черная планка самой плазменной панели, окружающая экран, по горизонтали снизу входила в узкий стол, создавая нечто похожее на огромный ноутбук, имеющий не только дисплей, но и клавиатуру, и даже тачпад. И в этом случае указательное устройство ввода располагалось в нескольких местах, выполняя, очевидно, разнообразные действия, а многообразие форм клавиш, датчиков, кнопок и даже рычажков, ключей определяли их различность команд и управления.

За этим мощным ноутбуком, точнее за клавиатурой и тачпадом, поместившемся на выдвижном столе, прямо на длинной лавке (кажется, выехавшей из столешницы) расположилось человекоподобное существо. Общими данными, такими как туловище, руки, ноги и голова повторяющее фигуру человека. Хотя его прозрачная кожа не только наглядно демонстрировала едва розоватое мясо, сеть голубых кровеносных сосудов, белых нервов, желтоватых мышц и жил, но и розово-прозрачный скелет в местах, где плоти не имелось. Не имелось, потому как существо было очень худым. На создании не наблюдалось признаков пола, того, что отличало мужское от женского, в виде волос на голове, лице, конечностях.