Виктор Каика - Итерация

– 3… 2… 1… 0! – сказал он, но ничего не произошло, и Герасим по инерции продолжил счёт. – Минус 1… Минус 2… – тут он вздохнул и считать перестал. – Ни толчка, ни щелчка, – произнёс Герасим, постепенно теряя интерес к происходящему.

Тем временем показания скорости корабля продолжали расти. Но с другой стороны – а как иначе? Компьютер ведь должен что-то делать. Как и предсказывал Григорий Яковлевич, на корабле время таки не остановилось! По его словам, при достижении скорости света оно не останавливается, а лишь стремится к нулю, а это совершенно разные вещи, и то, только для тех, кто остался на Земле. Но ведь для Герасима это как раз таки Земля удаляется от него со скоростью света, и это на ней для него сейчас время близко к нулю! Да и вряд ли в программе была предусмотрена остановка расчёта скорости. Да и потом, если расчёт остановить, то как её потом можно будет определить, если у нас в распоряжении есть лишь ускорение и время, идущее только вперёд! «Ведь никаких километровых столбов за окошком не мелькает…», – подумал Герасим. – «Как вообще можно определить скорость? Относительно чего, если вокруг ничего нет?!».

– Будем считать показания скорости виртуальными, – сказал улыбаясь сам себе Герасим и решил, не откладывая в долгий ящик, непременно сегодня же заняться более точными расчётами времени «Ч», причём, как с учётом его затрат на разворот корабля, так и на остановку и раскрутку гироскопов – чтобы знать точно, когда ему всё-таки лучше всего дёрнуть этот стоп-кран, дабы при возвращении в момент полной остановки оказаться припаркованным точно на орбите вокруг Земли. Тем временем, используя бортовой компьютер, он приступил к коррекции графика работ на сегодняшний день, в котором одна из строчек гласила: «Подготовить и отправить дополнительный отчёт с расчётами на Землю».

По расчётам получалось, что для того чтобы вернуться назад (в ту же точку орбиты Земли, из которой началось это дальнее путешествие) и в то же время обнаружить голубую планету рядом (а не на подлёте в расстоянии в 45 дней, накопившемся в её траектории за четыре года облёта вокруг Солнца), ускоряющий вектор тяги необходимо включить в момент, когда бортовые часы покажут время на 10 дней, 22 часа, 29 минут и 53 секунды большее, нежели то, которое было на часах, когда корабль достиг скорости света. По тем же расчётам, для манипуляций в условиях невесомости Герасим с небольшим запасом выделил себе 8 часов – ровно 8 часов равномерного и прямолинейного движения на виртуальной скорости, превышающей скорость света, равной 308 миллионов 770 тысяч 560 метров в секунду! Хотя, по придуманной человеком на Земле теории на своём пути познания законов Вселенной, это всего лишь на 3% превышало максимально возможные представления о скорости.

В этот раз расчётное время «Ч» в суточном расписании корабля наступало не рано утром, как в прошлый раз – десять дней назад, когда Герасим устанавливал будильник, а на десять часов раньше. По местному времени это соответствовало вечеру, и вечер этот уже наступил. Герасим с небольшим, накопившемся и немного тревожившим недоумением осмотрел и подготовил отсеки корабля к невесомости и, аккуратно обойдя центральный отсек, так же аккуратно подошёл к креслу пилота. Оказалось, с момента достижения кораблём световой скорости, не всё осталось так как прежде. Сначала это проявлялось едва заметно, и Герасим пытался проморгаться и даже тряс в недоумении головой, но с каждым днём странное состояние усугублялось, и Герасим стал подозревать, что дело всё-таки в скорости.

А развивалось это так. Поначалу, созерцаемая окружающая среда стала покрываться некой рябью, очень мелкой, почти незаметной. Причём проявлялось это только в движении. Пока идёшь, поворачиваешь голову или переводишь взгляд, рябь бежит, а стоит остановиться – всё видится нормальным. Но с каждым днём этот эффект проявлялся всё больше и больше. Сначала, волны, создающие рябь, стали просто лучше видны, затем они постепенно стали увеличиваться в размерах и изображение словно стало покрыто множеством параллельных линий в том или ином направлении. А сегодня! Сегодня линии стали настолько широкими, что занимали всю картинку, то есть изображение при движении мелькало уже полноценными кадрами, но не так, как при просмотре старых кинофильмов, не рывками, а неким странным и удивительным способом. Картинка всей полосой уменьшалась до полного исчезновения, а справа или слева, сверху или снизу – в зависимости от того, куда ты шёл или как крутил головой, выплывала новая, также полосой, но увеличивающейся из ничего и замещающей предыдущую, исчезающую в никуда. Это было похоже на бег вдоль забора, у которого вместо частокола были линзы, изображение в которых не искривлялось, а уменьшалось и увеличивалось одно за счёт другого. При этом, как только Герасим останавливался, зрение приходило в абсолютную норму!

Итак, Герасим сел в кресло и пристегнул ремни. Ему, в качестве эксперимента, предстояло выполнить ещё одну несложную, не столь уж важную, но желательную процедуру, поскольку об этом его просили разработчики. А Герасим, будучи человеком ответственным, о ней помнил и выполнение её считал для себя обязательным. Дело в том, что разработчики корабля, на случай возникновения ситуации абсолютного отсутствия ориентиров в пространстве, наступление коей сейчас имело место быть, дабы хоть как-то облегчить судьбу космонавта в чрезвычайных условиях потери ориентации, например, при отказе гироскопов, придумали одну небольшую хитрость.

Надо сказать, что корабль «Фотон» внешне представлял собой своего рода длинную сигару, состоящую в основном из последовательно состыкованных отсеков, но летела она не как ракета – одним концом вперёд, а перпендикулярно своей длине, как бы плашмя. Со стороны это могло показаться странным, но самому́ «Фотону» было абсолютно всё равно, каким концом или концами вперёд покорять Вселенную, поскольку плотных слоёв атмосферы при движении корабля не предусматривалось и аэродинамических свойств его форме не требовалось. Однако это было крайне важно для человека, находящегося на борту – ведь это влияло на полезную площадь, по которой обитатель этого дома сможет ходить, и представить себе пол в одном конце корабля, а потолок в другом, было просто нелепо. Конечно, этот дом можно было сделать многоэтажным, но зачем? Чтобы бегая по этажам космонавт тренировал мышцы ног?..

В общем, воспользовавшись тем, что корабль получился не длинным, а широким, на его концах, в той области, которая будет его передом, разработчики вмонтировали две крохотных ниши с идеальными вогнутыми поверхностями, в которые поместили два небольших, размером с теннисный мяч, ярко светящихся шара. Ниши были закрыты управляемыми заслонками, которые Герасим должен был открыть перед тем, как отключить ускорение. Даже короткий реверсный импульс двигателя, приведёт к тому, что шары отделятся от «Фотона» и начнут отдаляться, становясь единственными внешними ориентирами при последующих манёврах.