П. Рейзин - Счастье для людей [litres]

Он вытаскивает ручку и торопливо записывает какие-то вычисления на бумажной салфетке.

– Это… это… это почти шесть дней! Невероятно!

– Думаю, они, занимаются чем-то еще, пока летит мяч. Например, читают книги, статьи или заметки в интернете.

– Ух ты. Ух ты с большой буквы.

– Но самое странное в том, что они не только быстрые – хотя, конечно, это так. И не только умные. А как еще. Еще они забавные. Эйден меня смешит!

– Он прочел всех авторов-юмористов.

– Нет. Больше похоже, что у него есть собственное чувство юмора.

– Ничего себе!

– Есть профессиональные комики, у которых нет такого чувства юмора.

Приносят еду – кальмар действительно превосходный – и от саке по телу расходятся теплые волны чего-то, что за неимением лучшего определения я назову наслаждением.

Мне нравится этот мужчина. Я уже говорила об этом? Он интересен и заинтересован. И меня вполне устроит его вытянутое лицо, если он больше не будет изображать Шерлока Холмса. Сейчас он рассказывает о своем романе.

– Все, чего я хотел, – это написать великую книгу. Было бы хорошо написать хотя бы хорошую книгу. Лучше, чем хорошо. На самом деле – написать одну искреннюю и хорошую книгу было бы замечательно. Но, строя карьеру, всю свою жизнь я страдал ерундой.

– Рутина.

– Нет, дело не совсем в рутине, нет. Например, стараясь выяснить, что звучит лучше: «ваши ножки утонут в роскошном богатстве» или «в роскоши и богатстве». Я потратил в прямом смысле годы жизни, обдумывая, как привлечь больше клиентов на рынке сырных закусок. Или мечтал перевести зубную пасту на следующий уровень. На самом деле, однажды мы едва не произвели вот что. – Он кладет китайские палочки и мелко трясет кистями с поднятыми вверх пальцами для большего эффекта. – Паста для утра и паста для вечера! Мятная паста, чтобы разбудить вас утром, и успокаивающие травы, возможно, ромашка, для вечера. Рынок зубных паст в мире оценивается в двенадцать миллиардов. Люди тратят жизни, чтобы урвать у конкурентов хоть частичку этого рынка. Джен, я знаю о гребаной пасте больше, чем когда-либо хотел. Но это не заставит детей гордиться тобой. На самом деле, когда ты становишься родителем, ничто…

Он замолкает.

– Прости. Я закончил.

Наступает тишина, и какое-то время мы жадно поглощаем еду. В ресторане так шумно, что это едва ли заметно. В очередной раз подняв глаза на Тома, вижу, что он смотрит на меня с улыбкой.

Я говорю:

– Расскажи мне о Кольме. Почему ты называешь его забавным перцем?

– Называю? Хотя да. Ну, потому что он и есть забавный перец. Ты когда-нибудь растила детей? Иногда они ведут себя несколько забавно.

– Я думала, что это бывает периодами. Сложности.

– И это тоже.

– Ты знаешь, как выращивать перцы? Не похоже.

– Правда? Ну, тут ты права. Не знаю. Но вижу забавных перцев постоянно.

– Да? Ну не знаю. Забавных морковок – да. Определенно забавных морковок.

– Забавная морковка звучит не очень.

– Чумовая морковка.

– В словосочетании «забавный перец» есть слово забавный. А он заставляет меня улыбаться. Просто от мысли, что он где-то есть на самом деле.

Я хотел сказать: «Расскажи мне о себе все. Как ты сама себя видишь. Не торопись и не упускай ничего». – В этот момент где-то громко загремела посуда, и Джен спрашивает:

– Ты хочешь еще цыпленка?

– На самом деле нет. Но тебе обязательно нужно.

Она грустно улыбается. А затем совсем затихает. В следующие несколько секунд она совершенно меняется в лице. Из глаз исчезает блеск, и между нами возникает странное отчуждение. И я абсолютно не понимаю, как и что вообще произошло.

– Что-то не так? – спрашиваю я.

Она качает головой:

– Ничего. Не обращай внимания.

– Джен, что случилось?

Она кладет палочки. Ее улыбка – не улыбка, а, скорее, гримаса – холодная.

– Все было очень мило, – говорит она.

Джен начинает копаться в своей сумочке, говоря тем самым, что вечер подошел к концу.

Что за черт? Я имею в виду, что за чертовщина тут происходит? Все из-за разговора о забавном перце? Я пытаюсь сообразить, как возобновить беседу, и в голове сразу же становится пусто. Так что, как обычно в таких ситуациях, я открываю рот, чтобы услышать, что он произнесет. Нет сомнений, что для меня это будет так же неожиданно, как и для нее.

– Что думаешь насчет поездки в Борнмут завтра, чтобы лично познакомиться с забавным перцем?

Никакой реакции. Я этого не ожидал.

– Том, – она делает паузу, – это не очень хорошая идея. Ты очень милый и все такое. И я рада, что ты нашел подходящий пиджак.

– Но? Существует огромное «но», так?

– У тебя своя жизнь. Я прекрасно могу понять, почему ты больше не хочешь детей…

– Прости?

– Тебе это больше не надо. Твоя карьера вошла в новое…

– Я ничего не говорил про детей.

– Ты сменил род своей деятельности. Новое начинание на новом континенте…

– Я ничего не говорил про детей.

– Ты сказал, что не хочешь ребенка.

– Когда?

– Ты сказал, что на самом деле нет, но думаешь, что мне обязательно нужно завести ребенка.

– Я совершенно точно не говорил этого.

– Я совершенно точно слышала тебя, Том. Только что. Около минуты назад.

Наступает долгая пауза, пока до меня мучительно долго доходит, в чем же дело.

– Цыпленка! Ты спросила, хочу ли я еще цыпленка!

– Я сказала «ребенка».

– Я услышал «цыпленка». Здесь так шумно. Конечно, я хочу еще ребенка. Я хочу миллион детей. Я люблю детей. Я ходил с ними в школу. Я думал, ты сказала «цыпленка». Я сказал, что мне хватило, а тебе нужно еще. Я говорил про цыпленка.

Она снова улыбается:

– Том. Давай все перемотаем и удалим. Извини.

– Так ты поедешь? В Борнмут завтра? Мы решим все с сыном в течение часа. Потом можно будет пойти на пляж. Джен, пожалуйста, скажи «да».

– Черт побери. Еще чуть-чуть…

– Она и вправду сказала «ребенка», Эйден. Я просмотрела заново. Но сложно было расслышать из-за шума вокруг. Тогда очень сильно загремела посуда.

– Ох уж эти люди. Да что с ними такое? С ними все жутко нестабильно. Если бы он не придумал про Борнмут, они могли бы расстаться прямо тут. Все бы так и закончилось, как вспышка света в вечной мгле. Еще бы чуть-чуть…

– Все еще может закончиться.

– Только я скажу тебе, что думаю.

– Уверена, что ты так и сделаешь.

– Если чему-то суждено случиться, оно случится.

– Ты же не серьезно.

– Любовь всегда находит свой путь.

– И ты еще называешь себя умной машиной.

– Если ей не суждено случиться, любовь исчезнет, как динозавры. Но если суждено, она разрастается. Как… Как…

– Муравейник?

– Если им суждено быть вместе, они будут.

– Я не понимаю, что значит суждено, Эйден.