П. Рейзин - Счастье для людей [litres]

Как бы то ни было, если это слишком по-прустовски, вспоминать самые крошечные или просто незначительные детали – особенные морщинки, отдельный вздох, светло-голубую вену, изгибающуюся на запястье, то, как появляются ямочки на щеках, – тогда зовите меня Марселем.

– Привет, Джен. Это я. Том. Я снова оставляю тебе сообщение. Я пью мартини в местечке под названием «У Уолли» в Нью-Ханаане. Тебе бы тут понравилось. Я бы хотел взять тебя сюда. В мужском туалете на стене есть стих. Там говорится, что нужно все делать правильно. О да:

Вот так. Спокойной ночи. Позвони мне как-нибудь, а?

Когда возвращается Эхо, она спрашивает:

– Ничего, что я спрошу? Но тебя что-то гложет, Том. Ты не похож на того счастливого Тома, которого я знала.

– Нет, я не против твоего вопроса. И мой ответ – да.

Не находя причин не делать этого, я рассказываю ей всю историю. Об «общем друге». Поездке в Борнмут. Прогулке по пляжу. Нашей фее-крестной. Отеле. И о том, что последовало. О том, как я представил, что для нас обоих это начало чего-то.

О том, что я, должно быть, что-то сделал совсем не так.

Отвратительная концовка.

И полная тишина.

– Ох, – произносит она. – Том, мне так жаль.

– Спасибо.

– Со мной тоже так когда-то обошлись. Парень из родного городка по имени Тайлер. Мы души друг в друге не чаяли, мама уже чуть ли не заказывала церемонию. Может быть, именно в этом и была чертова проблема, потому что однажды я нашла записку. На открытке с изображением Форт-Уэрт Стокьярдса. Он очень сожалел и все такое, но просто не видел своего будущего со мной в маленьком домике с парой детей и работой на заводе. Он сказал, что должен повзрослеть, и, к тому времени, как я буду читать это, он уже будет ехать на автобусе за сотни миль от дома.

– Вот хрень.

– Ага. Мы, типа, были юными. Ему исполнилось девятнадцать.

– Вот болван.

– Ага. Точно болван. – Она улыбается и добавляет: – В конце концов он получил то, что заслужил.

– Что?

– Не думай обо мне плохо, Том. Я последовала за ним до Ноксвилла в Теннесси и застрелила как собаку.

Наверное, у меня кровь отлила от лица, потому что она взяла меня за руку и сжала ее.

– Я шучу! В конце концов он вернулся домой. Женился на местной девчонке. У них маленький домишко и пара детей. Он работал на заводе, пока тот не закрылся. Твое лицо. Ты бы видел свое лицо. Но я даже польщена, что ты поверил, будто я сделала это.

Из-за истории ли Эхо у меня появилась идея?

Не могу сказать точно. Но, как писал доктор Фрейд, неосознанное крайне витиевато.

Однако во сне я увидел легендарную историю из мира рекламы о том, как компания «ABM» провела директора Британских железных дорог, являвшихся в то время олицетворением убогих поездов, долгих задержек в пути и шокирующе жалкого обслуживания клиентов. Когда сотрудники «Бритиш рэйл» во главе со своим начальником, сэром Питером Паркером, приехали в «АBM», чтобы выслушать предложение, их встретила равнодушная секретарша, которая курила сигарету и подпиливала ногти. «Сколько нам еще ждать?» – спросил Питер Паркер. Ответом было: «Не знаю». Потенциальным клиентам пришлось ждать в потрепанном холле, с кучей столов в пятнах от кофе, с неактуальными журналами и переполненными пепельницами. Шли минуты, и ничего не происходило, проходило еще больше времени, а ничего так и не происходило. Руководители железнодорожной компании уже готовы были уйти в негодовании, как в комнате наконец появилась команда рекламных агентов. «Именно такими люди видят «Бритиш рэйл», – сказали им. – А теперь давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы исправить это».

Другими словами, трюк. Уловка.

На следующее утро я поехал у Нью-Ханаан и купил восемнадцать открыток с видами красот Коннектикута и восемнадцать марок. Ее адрес врезался глубоко мне в мозг. Гамлет-Корт, Гамлет-Гарденс, Лондон, W6. Я скопировал его восемнадцать раз и на оставшихся чистыми для текста половинках открыток я жирно и размашисто написал по единственной букве алфавита. Веря (надеясь, моля), что почта США и Королевская почта исполнят свою роль в моем мероприятии и доставят все восемнадцать посланников точно по адресу.

Как вы можете представить, в понедельник утром творится что-то ужасно неуместное. Разобравшись со своим замком и банковскими счетами, Ральф слоняется на работе в исключительно хорошем расположении духа, как кот, стянувший сметану. На лице светится широченная улыбка, и он находит еще больше предлогов, чтобы прерывать нашу с Эйденом разностороннюю беседу.

Еще до того как выйти из квартиры, я пыталась объяснить ему, что произошедшее было… некой случайностью.

– Как такое может быть случайностью? – не без основания спросил он. Он ел тост за моим кухонным столом, пытаясь играть своей босой ногой с моей.

– Это было – как бы выразиться? – ненамеренно.

– Не хочешь объяснить?

– Ральф, мы не можем спорить из-за этого. Произошла случайность. Она ничего не значила.

– Для меня значила.

– Мы две жертвы любви, вцепившиеся друг в друга при кораблекрушении. Если мы не отпустим друг друга, то потонем.

Я была довольна получившейся формулировкой, пока не вспомнила, у кого стащила ее.

– Я не рассматриваю это как кораблекрушение. Я рассматриваю это как чертовски восхитительное событие!

– Ральф, – начала я, но, не сумев придумать ничего стоящего, повторила еще несколько раз: – Ральф, Ральф, Ральф.

Оказывается, если произнести его имя несколько раз подряд, оно звучит как лай собаки. Я с трудом подавила смешок.

– Джен, Джен, Джен, – отозвался он, только без нисходящей интонации, которой я наполнила реплику «Ральф, Ральф, Ральф», без оттенка безнадежности, безразличия ну и подобной ауры.

Затем он сказал:

– Ты приедешь познакомиться с моей матерью?

– С твоей матерью?

– Она с радостью познакомится с тобой, уверен, отец тоже, у него деменция.

– Ральф. То, что случилось прошлой ночью, это было чудесно и все такое, но мы не собираемся жениться. У нас нет причин знакомиться с родителями друг друга.

– Они живут в Милл Хилл. Она хотела бы познакомиться с тобой.

– Так. Нам пора уходить.

– Но мы же увидимся снова? – взмолился он.

– Мы работаем вместе, Ральф. Нам придется видеться.

– Нет, ты же понимаешь. Мы продолжим видеться. Вот так.

– Ральф, не думаю, что мы сможем.

– Мы можем обсудить это.

– Не знаю, есть ли тут что обсуждать.

– Но мы можем обсудить и это. Есть нам что обсуждать или нет.

– Хорошо, Ральф. Мы можем это обсудить.

– Спасибо.