Питер Уоттс - Водоворот. Запальник. Малак [litres]

Дежарден улыбнулся про себя. Так старомодно: она действительно думала, что между этими сферами есть какая-то разница.

– В любом случае, – подытожила женщина, – похоже, вы – наш лучший кандидат из тех, что приходят на ум. Мы снимаем вас с обыкновенной ротации и приписываем к специальному проекту, с одобрения доктора Лерцмана, разумеется.

– Думаю, мы можем отдать его вам, – сказал Лерцман, искренне полагая, что его мнение что-то значит. – Думаю, после сегодняшнего происшествия Ахилл и сам, скорее всего, захочет на какое-то время покинуть Водоворот.

«Enculé».

Когда в деле участвовал Лерцман, чувство брезгливости возникало почти рефлекторно.

Снова Роуэн:

– Произошло некое биологическое событие, и мы хотим, чтобы вы за ним пронаблюдали. Судя по всему, появился новый почвенный микроб. Пока он произвел относительно малый эффект – практически ничтожный на самом деле, – но потенциально он… в общем… – Она склонила голову в сторону блондинки справа, та, в свою очередь, постучала пальцем по наручным часам. – Откройте для загрузки, пожалуйста…

Дежарден быстро подключился: в поле зрения промелькнули протоколы передачи.

– Статистику сможете изучить потом, – заявила блондинка. – Но, если кратко, вам нужно искать мелкомасштабное окисление нижних слоев почвы, пониженное содержание хлорофилла и, возможно, определенные изменения в ксантофиллах…

Наука. Неудивительно, что никто не удосужился ее представить.

– …также возможно снижение влажности почвы, но точно мы пока не знаем. Возможно сокращение количества таксонов и сопутствующей им микрофлоры. Также мы подозреваем, что распространение будет ограничено температурно. Ваша задача – подготовить свод диагностических данных, который мы сможем использовать для определения этой заразы дистанционно.

– Для человека моих навыков задача несколько долгосрочная, – заметил Дежарден. «А еще будет чертовски скучно». – Я как-то больше заточен под острые кризисные ситуации.

Роуэн намек проигнорировала.

– Это не проблема. Мы выбрали вас за ваши навыки в распознавании образов, а не за оперативные рефлексы.

– Ну ладно тогда. – Про себя он вздохнул. – А что насчет непосредственной сигнатуры?

– Прошу прощения?

– Если мы говорим о снижении уровня хлорофиллов, то, я полагаю, обыкновенные фотосинтезирующие вещества чем-то заменяются. Так чем? Надо ли мне искать какие-то новые пигменты?

– Сигнатуры у нас пока нет, – сказала ему женщина. – Сумеете ее выработать – замечательно, но мы на это не надеемся.

– Да ладно вам. Сигнатура есть у чего угодно.

– Верно, но в данном случае она может не проявиться до тех пор, пока эта штука не размножится до эпидемической концентрации. Надо поймать ее до того. Ваши лучшие помощники – это косвенные указатели.

– Я бы все равно хотел увидеть лабораторные данные. И саму культуру, естественно. – Ахилл решил запустить пробный шар. – И в этом деле большую помощь может оказать Элис Джовелланос. Она по образованию биохимик.

– У Элис еще мало опыта… – начал Лерцман.

Роуэн деликатно оборвала его:

– Никаких проблем, доктор Дежарден. Берите любого, кто может вам помочь. Но не забывайте о том, что статус секретности этого задания может поменяться. Отчасти он будет зависеть и от результатов вашей работы.

– Спасибо. А культура?

– Мы сделаем все, что сможем. По очевидным причинам распространение живого образца может стать нежелательным.

«Так-так».

– Начинайте поиск по береговой линии Н’АмПацифика. Мы полагаем, что воздействие микроба ограничено северо-западным побережьем Тихого океана. Скорее всего, где-то на территории между Гонкувером и заливом Кус.

– Пока, – добавил Дежарден.

– Мы надеемся, что с вашей помощью, доктор, ничего и не изменится.

Он уже видел все это раньше. Какая-то фарма потеряла контроль над очередной разработкой. Из-за землетрясения где-то треснул инкубатор, и сторонники корпоративной секретности с противниками сельскохозяйственного армагеддона долго гвоздили друг друга в каком-нибудь конференц-зале, а из руин битвы восстала Патриция Роуэн – на кого бы она ни работала, – чтобы сбросить все проблемы прямо на Ахилла. При этом, разумеется, она не дала нормальных инструментов для работы: ко времени, когда они снимут все молекулы с патентами на них, образец переданной культуры станет похож на 20 кубиков дистиллированной воды.

Ахилл не удержался и издал нечто среднее между смехом и фырканьем.

– Прошу прощения? – Роуэн выгнула бровь. – Вы хотите что-то сказать?

Мимолетная катарсическая фантазия:

«Да, у меня и в самом деле есть вопрос, мисс Роуэн. Может, вас вся эта хренотень возбуждает, а? Вы там не течете, когда без всяких причин зажимаете информацию такой важности? Должны. В смысле, какого черта тогда было перестраивать меня чуть ли не на молекулярном уровне? Зачем? Вы с помощью биоинженерии превратили меня в образец честности и неподкупности, но стоило вам облажаться, и вы решили, что Ахиллу-то доверять не стоит. Вы же знаете меня, Роуэн. Я неподкупен. Я не смогу действовать в своих интересах, даже если от этого будет зависеть моя жизнь».

В повисшей тишине Лерцман коротко и панически кашлянул, прикрыв рот кулаком.

– Извините. Нет. Никаких вопросов. – Дежарден постучал пальцем по запястнику, безопасно сложив руки под столом, и схватился за первый заголовок, выползший на экране имплантата. – Просто, знаете, забавное название. Бетагемот. Оно откуда?

– Библейское, – ответила Роуэн. – Мне оно никогда не нравилось.

Впрочем, Ахилл не нуждался в ответах на невысказанные вопросы. Он и так понял, что у корпа были весомые причины скрывать информацию; разумеется, она прекрасно знала, что он не может пойти против общего блага.

Зато сама Роуэн могла.

Для Кларк выбор между акулами и людьми оказался не так уж прост. Сделав его, она заплатила свою цену: теперь Лени скучала по темноте.

Ночь, пусть даже безлунная и облачная, пасовала перед возможностями рифтерских линз. На земле существовало очень мало мест, способных ослепить их. Светонепроницаемые комнаты. Пещеры и морские глубины, где нет биолюминесценции. И нигде больше. Роговичные накладки обрекли Кларк на вечную зрячесть.

Разумеется, она в любое время могла их снять. Довольно простая процедура, едва ли отличающаяся от замены обычных контактных линз. Но Лени уже очень смутно помнила, как выглядят ее глаза от природы: они были бледно-голубыми настолько, что зрачки почти сливались с белками. Вроде как смотреть в морской лед. Ей говорили, что взгляд у нее холодный и сексуальный.

Кларк не снимала линзы почти год. Она носила их рядом с друзьями, врагами и любовниками. Не снимала даже во время секса и не собиралась сбрасывать сейчас, перед незнакомцами.