Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Том 18

— Заходите, Брайан. Я хочу, чтобы вы оценили по достоинству новое воплощение Свена — специально для путешествий.

МИ не было видно, а посреди комнаты стоял красивый дорожный саквояж, окованный медью.

— Доброе утро, — сказал саквояж. — Здесь очень удобно. Всевозможный комфорт, оптические датчики со всех сторон…

— И еще микрофон и динамик. Ты прекрасно выглядишь, Свен.

Доктор Бочерт с довольной улыбкой заворочался в своем кресле.

— Не могу выразить, какое удовольствие получил за эти дни. Увидеть, что простенький искусственный интеллект, над которым я работал, доведен до такого совершенства, — это истинное наслаждение; надеюсь, вам обоим это понятно. Кроме того, мой дорогой Брайан, это может показаться вам стариковской сентиментальностью, но мне было приятно общаться с вами.

Брайан не ответил. Неловко помявшись на месте, он провел пальцем по краю саквояжа.

— Не будьте к себе так строги, — сказал Бочерт. Протянув руку, он дотронулся до колена Брайана и сделал вид, что не заметил, как тот вздрогнул и отстранился. — Интеллектуальная жизнь — это прекрасно. Работать головой, раскрывать тайны реального мира — это дар, которого удостоены очень немногие. Но ощущать свою принадлежность к человечеству — не меньшее наслаждение.

— Я не хочу об этом говорить.

— Я тоже. И позволил себе такую бестактность только в силу того доверия и взаимопонимания, какое возникло между нами. Вы испытали тяжкую обиду и ожесточились. Вас можно понять. Я не ожидаю от вас никакого ответа. Только прошу вас — не будьте к себе так строги, найдите возможность наслаждаться теми физическими и эмоциональными радостями, какие дарит нам жизнь.

Наступило молчание. Доктор Бочерт едва заметно пожал плечами, повернулся и сделал знак рукой.

— У меня есть для вас несколько маленьких подарков в знак моего уважения. Пожалуйста, Димитрие.

Слуга принес серебряный поднос, на котором лежал блестящий кожаный бумажник.

— Это вам, Брайан, — сказал старик. — Там билет первого класса на сегодняшний вечерний рейс в Швецию. Там же квитанция об уплате за номер в отеле, который для вас заказан, и паспорт — я о нем вам говорил. Абсолютно законный румынский паспорт. У меня еще остались близкие друзья на родине, которые занимают важные посты. Он не поддельный, а настоящий и выдан правительством. Я уверен, вы не станете возражать против того, чтобы несколько дней побыть Иоаном Гикой — это славное имя. А вот это вам на балтийскую зиму.

Норковая шапка оказалась Брайану как раз впору.

— Большое спасибо, доктор Бочерт. Не знаю, как мне…

— Не будем больше об этом говорить, мой мальчик. Если вы уже сдали номер в отеле, Димитрие съездит за вашими вещами.

— Там все приготовлено.

— Хорошо. Тогда я сочту за большую честь, если вы выпьете со мной на прощание бокал вина, пока он не вернется.

После того как Свена уложили в багажник «мерседеса» и старик дрожащими руками обнял Брайана, Димитрие отвез Брайана в крохотный местный аэропорт. Самолет с вертикальным взлетом поднялся с покрытой снегом взлетной полосы для короткого перелета в Цюрих, где Брайану предстояло пересесть на рейс авиакомпании «САС», отправлявшийся в Швецию. Обслуживание, кресло, пища и питье там оказались несравненно лучше, чем в самолете Аэрофлота, на котором Брайан летел через Атлантику.

Аэропорт Арланда был чист, современен и работал как часы. Тщательно рассмотрев паспорт Брайана, пограничник проштамповал его и протянул обратно. Багаж уже ждал, так же как и носильщик, и лимузин с шофером. Вдоль шоссе стояли деревья, заваленные снегом. Когда они въехали в Стокгольм, уже начало темнеть. Отель «Леди Гамильтон» был невелик, живописен и украшен множеством портретов и памятных вещей, принадлежавших леди [24] Эмма Гамильтон ( 1765–1815 ) — жена английского посла в Неаполе и любовница адмирала Нельсона. и ее другу адмиралу.

— Добро пожаловать в Стокгольм, мистер Гика, — сказала высокая светловолосая дежурная за конторкой. — Вот ваш ключ — комната 32 на третьем этаже. Лифт в конце коридора, посыльный отнесет наверх ваши вещи. Надеюсь, вам в Стокгольме понравится.

— Не сомневаюсь.

И это оказалось правдой. Здесь ему уже не нужно было спасаться бегством и прятаться. Когда он покинет Швецию, он снова станет самим собой, свободным человеком — впервые с тех пор, как в него стреляли.

— Выходи, Свен, — сказал он. Саквояж сам отперся и раскрылся. — Закрой саквояж и храни его как сувенир.

— Я буду благодарен, если ты объяснишь мне, что это означает, — сказал МИ, плавно выползая на ковер.

— Свобода для меня означает и свободу для тебя. Это демократическая, свободная страна со справедливыми законами. Я не сомневаюсь, что все ее обитатели будут рады видеть, как ты вкушаешь плоды свободы в этом городе. Швеция не принадлежит ни к каким военным блокам. А это значит, что соглядатаи злого генерала Шоркта здесь до меня не доберутся. И мы останемся здесь до тех пор, пока я не буду абсолютно точно знать, что это мне больше не грозит. Сейчас позвоню по телефону и запущу эту машину.

Он взял трубку и набрал номер.

— Ты звонишь Беникофу, — сказал Свен. — Я полагаю, ты продумал все возможные последствия этого шага?

— Всю прошлую неделю я почти ни о чем больше не думал.

— Беникоф слушает, говорите.

— Доброе утро, Бен. Надеюсь, вы здоровы?

— Брайан! Как твои дела? И какого дьявола ты делаешь в Стокгольме?

Его телефон, разумеется, сразу же определил, откуда звонит Брайан.

— Наслаждаюсь свободой, Бен. А дела у меня идут прекрасно. Нет, прошу вас, ничего не говорите, только слушайте. Вы можете достать для меня действующий американский паспорт и доставить сюда?

— Да, наверное. Несмотря на то, что сейчас предновогодние дни. Но…

— Значит, договорились. Никаких «но», никаких вопросов. Доставьте мне паспорт, и я расскажу вам все, что произошло. Желаю приятного полета.

Он положил трубку, но через мгновение телефон громко зазвонил.

— Это опять Беникоф, — сказал Свен.

— Не стоит отвечать, правда? Ты заметил маленький бар, что в вестибюле направо?

— Да.

— Не хочешь пойти туда со мной? Я намерен в первый раз отведать шведского пива. И можешь не наряжаться по этому случаю.

— Ты не собираешься сообщить мне, какие у тебя дальнейшие планы?

— Все расскажу в баре. Пошли.

— С удовольствием составлю тебе компанию. Мне самому очень хочется.

В лифте никого не было, но когда дверцы кабины открылись на первом этаже, там ждал лифта какой-то пожилой швед.

— Godafton , [25] Добрый день ( швед. ). — сказал ему Свен, выходя из лифта.

— Godafton , — ответил тот, посторонившись, чтобы дать им пройти, и проводив их широко открытыми от удивления глазами.