Дэвид Бишоф - Миры Гарри Гаррисона. Том 17

— Порцию «Старой шинели»!

Ошарашенный страстным тоном парня, Дядюшка Нэнси счел за благо выполнить заказ и наполнил янтарной жидкостью объемистый бокал. Закатив безумные глаза, хиппи разом опрокинул напиток в глотку. Парень явно не владел собой. Он перегнулся через стойку и схватил Дядюшку Нэнси за подол платья. И быстро выхватил дубинку из его руки — тот даже опомниться не успел.

— Мужик, у тебя здесь сортир есть? Где он? Мне пора!

Дядюшка Нэнси ошеломленно ткнул пальцем в дальний угол своего заведения. Никто и глазом не успел моргнуть, а хиппи схватил со стойки едва початую бутылку «Старой шинели» и рванул в туалет, как человек, гонимый нуждой.

— Джеронимо! — воскликнул он.

И скрылся из виду.

— Не знаю почему, — промолвил Дядюшка Нэнси, — только не нравится мне этот парень.

— Ага, — добавил Эллиот, — мне тоже.

Билл непроизвольно пустил струйку пива, как блаженный слюни.

— Однако парень подал неплохую мысль, — пробормотал он.

И сделал большой глоток. И счастливо замер, ощущая, как пиво, весело журча, струится вниз по пищеводу, словно ручеек самого Бахуса. Теперь он точно знал, как хотел бы встретить свой последний час — упившись до смерти этим дивным напитком.

Когда он оторвал губы от кружки, то заметил, что все вокруг… да, стало совсем другим .

Поначалу Билл отнес все эти изменения на счет крайнего опьянения, но потом вспомнил, что как только мир в его глазах изменялся до такой степени, он обычно уже занимал позицию «лицом в пол». А сейчас он сидел на удивление прямо и, как бы ни был пьян, все же контролировал свои действия.

Бар изменился сильно.

Исчезли темные деревянные панели, исчезла пряная, прокуренная атмосфера. Яркие блики плясали на полированном металле, пластике, играли в зеркалах. Запах пива и табака исчез. В воздухе сильно пахло потом, тальком и спандексом.

Билл заморгал от яркого света. Его удивление переросло в тревогу. В самой отчаянной ситуации, если только под рукой есть алкоголь, любой солдат знает, что делать. Хорошенько выпить.

Билл схватил стоявший перед ним бокал и одним махом проглотил содержимое.

И, задохнувшись, принялся отплевываться.

Это была странная смесь йогурта, фруктов и черт знает чего еще. Билл слышал, что бывают какие-то жуткие безалкогольные коктейли, но пробовать, слава Богу, не доводилось.

Он брезгливо отер губы рукавом. Он только что выпил витаминный коктейль. А куда же делось пиво?

Желая получить объяснения, он поискал глазами Дядюшку Нэнси и с удивлением обнаружил, что бармен уже не в женском платье. На нем был темно-синий трикотажный костюм, из раскрытого ворота торчали густые седые волосы. Билл осмотрелся и увидел, что и сам он, и Эллиот Метадрин лишились своих платьев. Оба были одеты в яркие, зеленые с красным спортивные футболки и трусы.

Внимание Билла привлекло громкое пыхтение, доносившееся из дальнего угла зала. Там очень накачанные мужчины занимались с тяжестями.

— Это уже не планета Баров, — со странным спокойствием изрек Эллиот. — Это планета Культуристов!

— Мое платье! — зарыдал бармен. И добавил: — Где мое любимое платье?!

— Хиппи! — воскликнул Эллиот, прищелкнув пальцами. Он указал в сторону туалета. — Может быть, в санузле расположен генератор пространства-времени?

Дядюшка Нэнси растерянно заморгал.

— Ну да, конечно, я хочу сказать, что все бары оборудованы пространственно-временной системой канализации. А насчет генераторов мне ничего не известно.

— Вот оно, Билл! Это то, что мы искали! — воскликнул Эллиот. Он сорвал с шеи ярко-красный платок и с отвращением швырнул его на пол. — То, что мы искали, было под самым нашим носом, а мы даже ничего не заметили! А все ты со своим идиотским пьянством!

— А чего в этом плохого, — промямлил Билл в свое оправдание. — Это же планета Баров. Была, по крайней мере.

Он мутным взором уставился на парней, занимавшихся тяжелой атлетикой. На дальней стене висели плакаты, изображавшие Мистера Планеты, Мистера Галактики и Мистера Вселенной. Их мускулы выпирали, как перезревшие дыни.

— Мои книги! — не унимался Дядюшка Нэнси.

— Что, и книги пропали?

— Нет, но посмотрите — они… они изменились !

Билл посмотрел. В самом деле, книги изменились.

Сначала он не заметил разницы, но приглядевшись повнимательнее, понял, в чем дело.

«Давид Копперфильд» Чарльза Диккенса превратился в «Праздник тела» И. Лифтема, а «Война и мир» Льва Толстого — в «Бицепсы и трицепсы» Бода Билдера.

— Мои книги! Мои классики! — рыдал Дядюшка Нэнси. Утрата книг потрясла его больше, чем исчезновение любимого платья… — Все превратилось в мускулистую дрянь!

— Здесь чувствуется рука нарушителей Времени, — процедил Эллиот Метадрин. — Это работа того сумасшедшего хиппи, что был здесь — но как он умудрился это сделать? Решительно ничего не понимаю!

Билл тоже ничего решительно не понимал. Он был охвачен сильнейшими переживаниями: первоначальный шок переплавлялся в его душе в сильнейшую тревогу. Только вообразите — отыскать наконец источник вечного блаженства ( или источник портвейна, что, впрочем, одно и то же ) и вдруг — бах! Все пропало. Ужас! Наконец-то он попал на планету Баров, и вот все, что он может выпить — при этой мысли Билла даже передернуло — витаминный коктейль !

— Что… что натворил этот проклятый хиппи? — нетвердым голосом вопросил он. Рот его машинально открывался и закрывался, словно дверь бара на ветру.

— Я сейчас тебе объясню, что он натворил! — съязвил Эллиот. — Но выдержишь ли ты такой удар? Он отправился в прошлое и изменил ход истории!

Дядюшка Нэнси, уставившись на свои книги, в отчаянии рвал на себе волосы, его лысина росла на глазах.

— Это означает, что мы проиграли? — пробормотал совершенно сбитый с толку Билл.

— Не знаю. Попробуем выяснить.

Эллиот подошел к одному из атлетов, который отдыхал между упражнениями, прихлебывая минералку и утирая пот.

— Позвольте спросить, сэр. Война с чинджерами еще продолжается?

— Чинджеры? — ответил тот с заметным австрийским акцентом. — О, ja , ja . Помню, в школе проходили. Ja! Мы смели этих паразитов. Сто годов назад!

— Ну что ж, — заметил Билл, — неплохие новости.

— Ja und это было при четвертый рейх! Зиг хайль! — Австриец отдал честь висевшему на стене портрету, на котором был изображен человек с крохотными усиками. — Великий четвертый рейх! Тогда мы искоренили алкоголь и табак. Началась эпоха культуризма!

— Уничтожили алкоголь! — вскричал пораженный Билл.

Для него это было равносильно концу света.

— Ситуация требует решительных действий, — объявил Эллиот. Он вытащил служебный жетон. — Меня зовут Эллиот Метадрин, я сотрудник Межпространственной службы по расследованию преступлений во Времени.