Бернар Вербер - Отец наших отцов [litres]

– Вам-то не грозит сотрясение основ. Дарвиниста ничто не столкнет с его позиции.

– Ошибаетесь, – раздался голос у них за спинами.

Это был Люсьен Элюан.

– Конрад совершенно растерялся. Узнав, что нога у меня, он сказал мне: «Если ее уничтожить, кто-нибудь обязательно разворошит эту историю, и сомнение будет толковаться в пользу теории Аджемьяна». Наилучший способ перечеркнуть эту дурацкую теорию, по его словам, – доказать, что так называемое доказательство является подделкой. То, что вы здесь, доказывает его правоту. Дурные идеи живут долго.

Он опять держал их на мушке своего револьвера.

– Ступайте! Не знаю, как вы сбежали с моей бойни. Придется начать снова. Руки за спину, сядьте и не шевелитесь.

Он связал их, не пожалев веревок и сильно их затянув.

– В этот раз не сбежите, даю гарантию.

– Пожалуйста, Люсьен, только без насилия в храме знания! – взмолился профессор Конрад.

– Какое насилие?! Наоборот, если вы докажете, что это подделка, то я их отпущу, пусть оповестят честной народ об этом жульничестве.

– А если он докажет, что это настоящая нога гибрида? – спросила Лукреция.

– Тогда мне придется вас убить. Профессор Конрад говорил мне, что ему не хватает моделей для изготовления парочки презентабельных чучел австралопитеков. Из ваших скелетов и из останков горилл он соорудит распрекрасную пару австралопитеков, в других музеях таксидермисты передохнут от зависти. Ну, кому придет в голову искать ваши трупы в Музее естественной истории?

Профессор был не в восторге от такой перспективы.

– Уймитесь вы с вашими ужасами, Люсьен! И не мешайте работать. Лучшее оружие – истина.

Он взял ногу и отделил от нее скальпелем чешуйку кости, которую поместил на стеклянную пластинку.

– Начну с датировки по изотопу углерода-14.

Он что-то наладил, что-то подстроил и уставился на изгибающиеся линии на мониторе компьютера. Потом потер подбородок и неуверенно сообщил:

– Этой кости более пятидесяти тысяч лет.

– Всего пятьдесят тысяч? Аджемьян считал, что недостающее звено обитало на Земле 3,7 миллиона лет назад!

– Знаю, знаю! Просто на данный момент это предел датировки по радиоизотопу углерода-14. Я сделал это, чтобы проверить, не принадлежит ли кость недавно издохшему животному. Теперь мы знаем, что имеем дело с подлинной окаменелостью. Осталось получить результаты анализа частиц земли, взятых между альвеолами на поверхности кости.

– Он делается прямо здесь? – насторожился Исидор Каценберг.

Ученый посмотрел на часы.

– Нет, я отправил материал в Жиф-сюр-Иветт, там есть специальное оборудование для датировки почвы. Сейчас им позвоню, результат уже должен быть готов.

Он стал нажимать на кнопки телефона. Выслушав ответ, он резко побледнел и положил трубку.

– Соскобу почвы с поверхности кости действительно 3,7 миллиона лет, – объявил он хрипло.

– Аджемьян был прав! – воскликнула Лукреция Немрод. Люсьен Элюан молча проверял барабан револьвера.

Профессор Конрад уже опомнился от потрясения.

– Подождите! Да, почве, как мне сказали, 3,7 миллиона лет, но с древними костями возможны любые манипуляции. Так было в деле с черепом из Пилтдауна. Мошенник смешал окаменелые кости двух разных животных, и получилась подделка.

– Как это можно проверить? – спросил Люсьен Элюан.

– Визуально. Сейчас я изучу кость под вот этим сканирующим электронным микроскопом.

Он перешел к высокой башне, усеянной кнопками, проводками и индикаторами, открыл лючок внизу и осторожно поместил внутрь пятипалую ногу. Потом провел настройку для максимального улучшения изображения и надолго припал к окулярам.

– Взгляните, Люсьен!

Инженер тоже замер перед микроскопом.

– Ничего не вижу, только поверхность кости.

– А вы присмотритесь!

– Какие-то блестящие полоски сверху…

– То-то и оно. Это крохотные металлические отложения, сплав, железо. Три миллиона лет назад его не существовало, значит, эти следы появились недавно. Полюбуйтесь, металл совершенно не поражен коррозией, это нержавейка. Теперь смотрим на участок, где я заметил эти следы. Хорошо видно, что эта поверхность подверглась обработке.

– Намекаете, что над этими фалангами поработали?! – вскричал колбасник.

– Не намекаю, а утверждаю. Сама кость и земля «окаменелости» имеют возраст 3,7 миллиона лет, но форма кости искусственная. Форма фаланг изменена, чтобы получилось подобие человеческой стопы. Да, перед нами древняя конечность, но принадлежит она четырехпалому бородавочнику, просто к ней добавили пятый палец, от другой конечности.

На сей раз свое удовлетворение не мог скрыть Люсьен Элюан.

– Вы хотите сказать, что это все-таки артефакт?

Ученый победно улыбался.

– Он самый. Подделка, гарантирую! Это древние кости, но с двух разных конечностей!

Люсьен расхохотался, Конрад тоже. Последовали взаимные поздравления.

– Я знал, знал! Аджемьян всегда был шутником. Это его последняя шутка. Как череп из Пилтдауна: сборный комплект, призванный охмурить наивных и заставить невежд-журналистов откупорить чернильницы.

Ликующий Люсьен Элюан развязал своих пленников.

– Вы свободны! Советую поведать эту историю всему миру. То-то радость для читателей! Сколько напряжения! И какой крах!

Конрад и Элюан уже захлебывались от хохота.

В этот момент вернулся поросенок Адонис, почувствовавший, что разговор имеет отношение к нему. Крики двоих мужчин так его напугали, что он предпочел найти убежище на руках у Лукреции. Та утешила его, как смогла. В глубине души она понимала, что ничем уже не сможет помочь ни ему, ни его соплеменникам.

Люсьен Элюан сразу сообразил, что журналистка похитила у него свинью, но был так рад, что нога оказалась подделкой, что не возражал лишиться одной единицы из своего несметного поголовья. Раз рыжей очаровашке нравится ласкать хрюшку, он не намерен ей мешать. Он был готов проявить благородство и преподнести ей этот дар.

Лукреция Немрод усиленно гладила своего любимца.

Журналисты впали в уныние, как болельщики, чья команда победителей продулась с крупным счетом, и, понурые, сели на мотоцикл.

– Последнее усилие для очистки совести… – буркнул Исидор Каценберг.

– Куда ехать? – спросила Лукреция Немрод, заводя мотор.

Сюда.

А потом сюда.

ОН знает дорогу и переходит на бег. Хочет вернуться к родителям и объявить, что стал другим, что теперь они могут им гордиться. ОН научился охотиться на мелких млекопитающих. Умеет теперь ориентироваться в одиночку в лесу. Не боится больше ни ночи, ни дня.

ОН умеет усваивать уроки облаков и даже порой понимает их.

ОН вспоминает брата. Простит ли ему когда-нибудь отец убийство брата?