Рэй Брэдбери - Зеленые тени, Белый Кит

Лошади понеслись вскачь, псы, поверив им, за ними.

– Малыш, – сказал Джон, распростертый на земле. – Вызови двух докторов. Одного для Лизиного горла, а другого для моей задницы. И уложи нас в постель.

– Еще чего! – возмутилась Рики.

– Ну не в одну, разумеется. – Джон улыбнулся.

Преподобный мистер Хикс наблюдал, как лошади и псы растворяются вдали, затем обратился к Лизе:

– Ваш муж задал мне вопрос. Что?..

– Мы обвенчаны? Вы обвенчали нас по закону?

Преподобный порылся в карманах своего пальто в поисках каких-то бумаг.

– Нет.

Он протянул документы Лизе:

– До тех пор, пока вы здесь не распишетесь.

Лиза высморкалась и сказала:

– Есть у кого-нибудь ручка?

Мистер Хикс похлопал себя по карманам и покачал головой.

На следующее утро в отеле «Роял Гиберниан» я проснулся рано, скорее всего из-за того, что выпил слишком много плохого вина.

Потом безо всякой причины, скорее по интуиции, я поглядел в окно на нескончаемый дождь, и мне показалось, я увидел стремительно шагавшего худощавого человека в изящном плаще, без зонта, но в твидовом кепи с Графтон-стрит, надвинутом на серо-стальные волосы и ястребиный нос, я чуть не произнес его имя. Губы зашевелились, чтобы прошептать его.

Я окунулся в постель, чтобы утонуть в покрывалах до девяти, как вдруг зазвонил телефон, заставив меня вслепую дотянуться до чертовой трубки.

– Ты проснулся? – сказал голос Рики.

– Нет, еще досыпаю.

– Позвонить попозже?

– Нет, нет. Похоже, тебе надо поговорить сейчас.

– Как ты догадался? Значит, вот какая штука. В неразберихе кто-то пригласил в дом завсегдатаев из Финнова паба, что напоминало лавину лошадей и псов. Они избавили нас от плохой выпивки, приобретенной Томом, и перебрали выпивки, купленной Джоном, одолели бренди, изничтожили шерри и пригласили всех лордов и леди к Финну продолжить беседу. Тем временем исчез преподобный мистер Хикс. Только что мы отыскали его в конюшне. Он отказывался вставать, если мы не посадим его в поезд до Белфаста. Торт вытряхнули в печь и выгребли золу для посыпания дорожек в саду. Лошади, прождав ночь, сами ускакали домой. Некоторые псы в конюшне спят рядом с преподобным. Кажется, на рассвете я видела лисицу у кухонной двери, она лакала сливки вместе с кошками, которые уступили ей место, видя, как она устала. Джон в постели, корчится от боли или от упражнений. По крайней мере, он прекратил визгливо описывать и то и другое. Теперь я заваливаюсь спать на все выходные. Тебе поручено переписать погоню за Китом, не важно, нужна там погоня или нет, это Джон говорит. Лиза попросила, потом потребовала билеты на самолет в Рим и… а вот и она.

– Привет, – сказала она слабеньким голосом откуда-то издалека.

– Лиза! – воззвал я с напускной бодростью.

– Я хочу спросить только одну вещь.

– Спрашивай, Лиза.

Она чихнула.

– Где… – сказала и запнулась она. И затем продолжила: – Где Том?

Был рождественский полдень, и меня пригласили в «Кортаун» на индейку с подарками. Джон позвал несколько охотников с женами и Бетти Малоун, которая нежно заботилась о его лошадях, и писателя с любовницей из Парижа. Мы отведали индейки и раздали все подарки, кроме одного.

– А теперь, – объявил Джон, – для Рики. Большое событие. Все во двор!

Мы вышли, Джон оглушительно свистнул, и из-за дома выбежала Бетти, ведя на поводу черную кобылу с рождественским венком на шее.

Рики завизжала от радости и обняла Джона, а потом лошадь. Джон подсадил ее в седло, и она, хохоча от удовольствия, похлопывала прекрасного зверя.

– Отлично, – сказал Джон. – Вперед.

Рики пришпорила лошадь и поскакала по двору, а потом перемахнула через забор. Перепрыгивая, она выпала из седла. Все мы с криками побежали к ней. Я никогда раньше не видел, как падают с лошади, поэтому у меня заскрежетали зубы и резануло в животе.

Джон первым подбежал к Рики и встал, возвышаясь над ней. Он не прикоснулся к жене и не помог подняться с земли. Он не стал смотреть, целы ли у нее ноги, руки или туловище, а только наклонился и проорал:

– Эй, ты, дрянь такая, а ну обратно в седло!

Мы все остолбенели.

Джон стоял между нами, и мы не могли дотянуться до Рики.

Безо всякой поддержки Рики, тряся головой, встала на ноги.

– Черт тебя побери, – вопил Джон, – лезь на лошадь!

Она попыталась забраться на лошадь, но у нее кружилась голова. Хьюстон затолкал ее в седло. Она оглянулась на зеленую траву, забор, на мужа, посмотрела на лошадь под собой и на меня.

Я почувствовал, как у меня зашевелились губы. Они беззвучно прошептали два слова:

«Счастливого Рождества».

«Счастливого Рождества», – ответили мне беззвучно ее губы.

Счастливого Рождества.

Я уже трижды перечитал «Моби Дика» от корки до корки. А это три раза по восемьсот с лишним страниц. Некоторые отрывки я перечитывал по десять раз. Кое-какие эпизоды – по двадцать. И все для того, чтобы избавиться от жира и всякого хлама и просветить рентгеном кости и костный мозг.

Я был и оставался преследователем Кита. Маленьким ахавом, не имеющим ничего за душой. Ибо я чувствовал, что Белизна все равно обгоняет мои хилые гребки и никудышное суденышко – портативную машинку и большие белые листы бумаги, дожидающиеся, когда их запятнают кровью.

Мы с Китом писали на бумаге кровью, но этого было недостаточно. Это должны были быть кровь и слезы Мелвилла. Он был Гамлетом, ожившим на замковой стене, и Лиром на лугу. Иногда мы отчетливо слышали его рыдания. В остальное время его голос тонул в соленых приливах и отливах, которые, то прибывая, то убывая, выводили нас из равновесия. Бывали дни, когда мой Вождь, невзирая на свой талант вылеплять актеров и придавать их теням узнаваемые формы, был не в силах помочь мне, равно как и я ему.

Короче, бывали дни, когда мы, уставившись друг на друга, пожимали плечами и начинали хохотать. Мы куснули пескаря и обнаружили, что это Левиафан во всей своей библейской грандиозности и безумном неистовстве. Смех был единственным спасением от нашего отупения, которое грозило перерасти в идиотизм, если бы мы осмелились доверить бумаге кое-какие идеи, слетавшие с наших губ, идеи, которым было суждено утонуть в виски.

Однажды посреди нашего мелвилловского затмения я вдруг вскочил и закричал:

– Ухожу!

– Куда? – поинтересовался монстр из гильдии режиссеров.

– К Финну.

– Зачем?

– Затолкать Кита в большую кружку и утопить.

– А мне с тобой можно? – спросило Чудовище.

– А еще раньше, – сказал Финн во время очередного монолога за стойкой бара, – произошло одно ужасное событие, которое лучше помнить, чем видеть.