Рэй Брэдбери - Зеленые тени, Белый Кит

– Когда это было? – спросил мой режиссер.

– В 1916 году во время Пасхального восстания, – сказал Финн. – Тогда дотла сгорели огромные здания. Вы видели развалины?

– Видел, – сказал Джон.

– Это делали патриоты, когда собирались толпами, – сказал Финн. – Среди них был и мой отец.

– И мой, – сказал Дун.

– И мой, и мой, – сказали все.

– Печальное время.

– Слава Богу, не все было так печально. Ибо время от времени Господь позволял себе посмеяться. А с ним смеялись и мой отец, и отец нашего лорда Килготтена. Рассказать вам все по порядку от начала до конца?

– Расскажи, – сказал я.

– Итак, – начал Финн, – в разгар восстания, в холодных снегах поздней зимы, внезапно нагрянувшей на Пасху, моему отцу и отцам всех прочих недоумков, что торчат здесь, подпирая стойку бара, пришла в голову мысль, от которой зажегся, нет, возгорелся некий план…

– Какой план, Финн, что это был за план? – заговорили все наперебой, хотя слыхали эту историю и раньше.

– А план был такой… – прошептал Финн и облокотился на стойку бара, чтобы поделиться своим зимним секретом.

Они с полчаса прятались возле сторожки у ворот, передавая по кругу бутылку, а потом, в шесть вечера, когда сторож отправился почивать, крадучись двинулись по дорожке, поглядывая на огромный дом, в котором каждое окно излучало теплый свет.

– Вот та самая усадьба, – сказал Риордан.

– Черт, что значит «та самая усадьба»? – возмутился Кейси и тихонько добавил: – Она всю жизнь нам глаза мозолит.

– Конечно, – сказал Келли, – но теперь, во время восстания, и усадьба вдруг стала выглядеть иначе. Совсем как игрушка на снегу.

Так всем четырнадцати и казалось – огромный кукольный дом стоял под тихо кружащими пушинками весеннего вечера.

– Спички принес? – спросил Келли.

– Принес ли я… да за кого ты меня принимаешь?

– Так принес или нет, тебя спрашивают?

Кейси принялся шарить по карманам и, вывернув все наизнанку, ругнулся и сказал:

– Нет, не принес.

– Какого черта, – сказал Нолан. – Что там, спичек нет? Позаимствуем у хозяев. Идем.

Когда они вышли на дорожку, Тималти споткнулся и упал.

– Ну что ж ты, Тималти, – сказал Нолан, – куда улетучился твой романтический дух? Великое Пасхальное восстание в разгаре – мы должны все сработать как надо. Чтобы многие годы спустя мы могли зайти в паб и рассказать про Страшно Большой Пожар в Усадьбе, ведь так? А смотреть, как ты шмякаешься задницей в снег, недостойно восстания, в котором мы участвуем, разве нет?

Тималти встал, чтобы не портить общую картину, и кивнул.

– Я буду вести себя как подобает.

– Тс-с! Мы пришли! – закричал Риордан.

– Черт, да что ты заладил – «эта усадьба» и «мы и пришли», – сказал Кейси. – А то мы сами не видим! Что дальше-то делать?

– Уничтожить? – неуверенно предложил Мерфи.

– Ну, ты просто чудовищно глуп, – сказал Кейси. – Конечно, мы его уничтожим, но сперва… чертежи и планы.

– В пабе «У Хикки» все казалось легко и просто, – сказал Мерфи. – Приходим, и от чертовой усадьбы не остается камня на камне. Моя жена настолько превосходит меня в весе, что мне просто необходимо что-нибудь разрушить.

– По-моему, надо постучаться в дверь, – сказал Тималти, хлебнув из бутылки, – и попросить разрешения.

– Разрешения! – сказал Мерфи. – Не хотел бы я, чтобы ты заправлял делами ада – падшие души так никогда и не попали бы на сковородку! Мы…

Но тут распахнулась входная дверь, оборвав его речи.

Кто-то вглядывался в темноту.

– Послушайте, – раздался негромкий урезонивающий голос, – не могли бы вы говорить потише? Хозяйка дома прилегла отдохнуть перед вечерней поездкой в Дублин, и…

Теплый отсвет из-за открытой двери выхватил из темноты мужчин; они пришли в замешательство, отступили на несколько шагов и сняли шапки.

– Это вы, лорд Килготтен?

– Он самый, – ответил человек, стоявший в дверях.

– Мы не будем шуметь, – сказал Тималти, улыбаясь, как сама любезность.

– Извините нас, ваша светлость, – сказал Кейси.

– Как мило с вашей стороны, – ответил его светлость, и дверь аккуратно закрылась.

Все опешили.

– «Извините нас, ваша светлость», «мы не будем шуметь, ваша светлость»!.. – Кейси хлопнул себя по лбу. – Что мы тут все несли? Почему никто не схватился за дверь, пока он стоял перед нами?

– Мы были ошеломлены, он застал нас врасплох, как все сильные мира сего, будь им пусто. Но ведь мы не делали ничего такого, правда?

– Говорили мы действительно громковато, – признал Тималти.

– Громковато, черт побери! – возмутился Кейси. – Чертов лорд высунулся и улизнул из наших лап!

– Тс-с-с, не так громко, – сказал Тималти.

Кейси перешел на шепот:

– Давайте подкрадемся к двери и…

– Бесполезно, – заметил Нолан. – Он уже знает, что мы здесь.

– Подкрадемся к двери, – повторил Кейси, заскрежетав зубами, – и взломаем…

Дверь снова отворилась.

Лорд тенью вынырнул из-за двери и, оглядев стоявших, осведомился тихим, терпеливым и хрупким старческим голосом:

– Послушайте, а что вы тут делаете?

– Видите ли, ваша светлость… – начал Кейси и, побледнев, осекся.

– Мы пришли, – ляпнул Мерфи, – мы пришли… сжечь вашу усадьбу!

Лорд постоял немного, глядя на это сборище, на снег; его рука покоилась на дверной ручке. Потом прикрыл на мгновение глаза, задумался, справился с тиком после безмолвной борьбы, и сказал:

– Гм, тогда вам надо войти.

Все сказали – да, конечно, вот прямо сейчас, и собрались было войти, как вдруг Кейси крикнул:

– Погодите! – а затем сказал, обращаясь к стоявшему в дверях старику: – Мы войдем, как только будем готовы.

– Отлично, – ответил старик. – Дверь будет не заперта, когда решите, что время настало, – входите. Я в библиотеке.

Оставив дверь на полдюйма приоткрытой, старик удалился, и тут Тималти воскликнул:

– Когда будем готовы? Господи, неужели мы будем готовее, чем сейчас? Кейси, отвали!

И все взбежали на крыльцо.

При этих словах его светлость обернулся и взглянул на них спокойно и беззлобно – так смотрит старая гончая, видевшая множество затравленных лисиц и столько же спасшихся, которая быстро бегала, но на старости лет перешла на медленную, шаркающую походку.

– Пожалуйста, вытирайте ноги, джентльмены.

– Вытерли. – И каждый старательно очистил свои башмаки от грязи и снега.

– Сюда, – сказал его светлость и повел их за собой. Лицо лорда было покрыто сетью морщинок, под поблекшими, прозрачными глазами набухли мешки от чрезмерно долгого употребления бренди, а щеки зарумянились, как вишневое вино. – Я принесу вам выпить, и мы подумаем, что можно сделать насчет… как вы изволили выразиться… сожжения усадьбы?

– Вы само благоразумие, – признал Тималти, следуя за лордом Килготтеном в библиотеку, где тот налил всем по стакану виски.