Александр Климай - Ихтиандр

Связь была очень хорошей и надежной. Никто из трех ученых не был заинтересован в утечке сенсационной информации, которая была связана с их именами. Каждый внес свою лепту в это дело, и… вот результат. Анализируя прошедшие события, Джонсон пытался найти причину своего несчастья, но сегодня он вдруг вспомнил случай, когда, увлекшись на лекции в университете, назвал несколько общих выводов, сделанных им в области физики световых частиц…

— Я сам виноват в провале, — наконец решил он. И чем больше он анализировал, тем очевиднее это становилось…

— Надо обязательно убедить Фишера, что мои сотрудники не знают «ключа» для решения этой проблемы, что именно в этом смысл секрета…

— Я помогу вам в восстановлении технологии производства оружия и аппарата связи с дельфинами, — заявил на следующий день Джонсон.

Фишер не без удивления выслушал это и поспешил доложить генералу. Пытки людей Джонсона были прекращены, и в течение месяца под руководством профессора была оборудована лаборатория… Но работать в ней на нацистов он не собирался, Джонсон специально тянул время, чтобы однажды использовать случайность — отправить заранее написанное письмо в Аргентину. И, несмотря на цензуру, оно действительно попало в руки адресата — профессора де Аргенти:

«ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГОЙ ДРУГ САЛЬВАТОР!

Думаю, что вряд ли смогу обратиться к тебе еще раз, ибо моя жизненная партия сыграна. Я нахожусь сейчас там, где мы с тобой встретились перед первой мировой. Честно говоря, я не надеюсь, что ты получишь это письмо, но думаю, что ты в курсе свалившегося на меня несчастья. Похоже, что я сам виноват в случившемся — упомянув однажды на лекции о действии света… Но я не жалею о пройденном пути, о нашей дружбе, начавшейся с легкой руки островитянина. Я старше вас обоих, и, хотя жить хочется, — приходится делать выбор не в пользу ее. Я думаю, дело наше будет жить, и это согревает душу. Только прошу тебя, будь осторожен. Сейчас, к сожалению, мысль научная чаще работает на войну, чем на благо людей. Обстоятельства сильнее меня, и одной жизни оказалось мало, чтобы воплотить задуманное… Будь счастлив, Сальватор. Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет.

На глазах де Аргенти стояли слезы, мысли его блуждали далеко. Где-то там, в центре Европы, погиб его друг…

Сальватор вспомнил первую встречу с Джонсоном, которую организовал Вильбуа. Сразу показалось, что этот пожилой, умудренный опытом ученый не поймет его, но… вышло наоборот Джонсон уже тогда вел разработки в нужном де Аргенти направлении, и с интересом поддержал идею Сальватора…

Дверь бесшумно открылась, и в кабинет вошел управляющий. Только Ольсен имел право входить к профессору без разрешения. Доктор сидел неподвижно, задумавшись.

— Сальватор, что-то случилось?

Профессор еще несколько мгновений оставался в забытье, а потом, не поворачиваясь, протянул письмо, проговорив.

— Предположения Педро Санчеса, ассистента Джонсона полностью подтвердились, Хотя сам Боб прямо не пишет где он, ясно, что центром Европы может быть только Германия. У власти фашизм, он не остановится ни перед какой преградой — если таковая будет мешать. Я прав, надо продолжать работу с мозгом Может быть, не сейчас, позже, но эти люди остановят войну…

Прошла осень, и наступила зима. Профессор Сальватор и доктора его клиники занимались благородной и повседневной для них работой — лечили людей. За все это время в клинику не поступило ни одного больного, которому требовалась бы операция на мозге. И никто не знал, когда такой случай представится…

Карлос Менес удачно начал свою гражданскую карьеру — он победил на выборах, обойдя в своем округе пятерых конкурентов. Он дважды приезжал в клинику Сальватора для обследования, и оба раза доктор констатировал, что состояние его здоровья превосходно.

— Скажите, господин Менес, бывают ли у вас какие-нибудь необычные ощущения, которых не было раньше?

— Я чувствую себя совершенно здоровым. А необычные состояния… — Карлос задумался. — Мне стало сниться море, цветное море, как будто я — частичка морской стихии. После таких снов я чувствую необычайный прилив сил и бодрости.

— Это бывает часто?

— Да, господин профессор.

— Почему же вы раньше об этом не упоминали?

— Это совершенно не беспокоит меня.

— Но я все же прошу рассказывать о всех изменениях, происходящих с вами. Это очень важно, господин Менес.

— Хорошо, доктор Сальватор…

Через три месяца Карлос Менес прислал приглашение на свою свадьбу. Жизнь продолжалась…

Наступила весна. В один из дней Сальватор получил два письма — очередной ответ от сына и Армана, другое письмо из Новой Зеландии от Мишеля де Луэстена.

Расположившись поудобнее, он прочитал сначала послание от родных и друга, а затем принялся за письмо от новых знакомых. Мишель очень подробно писал о своей научной работе, о прошедших забастовках на заводах, принадлежавших отцу, о желании Луизы приехать в Буэнос-Айрес и о том, что по прошествии почти года после операции беременности у Николь не наступило.

В связи с последним обстоятельством Мишель высказывал предположение, что они, возможно, приедут на отдых в Аргентину.

Через месяц они действительно приехали, о чем де Луэстен сообщил профессору по телефону.

— Когда вас ждать в гости? — спросил Сальватор.

— Николь поправится, и мы рады будем с вами встретиться.

— Что случилось с вашей очаровательней женой?

— У нее появились приступы мигрени и отвращение к пище. На корабле доктор сказал, что это типичное проявление «морской болезни».

— Мишель, извините за настойчивость, но я бы хотел взглянуть на вашу супругу сегодня.

— Хорошо, господин профессор. К вечеру мы будем у вас.

В назначенное время Мишель и Николь приехали. Поздоровавшись, Сальватор спросил о Луизе.

— Она была не готова к поездке и обещала навестить вас завтра, господин профессор, — произнесла Николь.

— Очень мило с ее стороны… Но не будем откладывать осмотр. Мишель, я оставляю вас с вашим старым знакомым…

Обследование продолжалось недолго, и вскоре они вернулись, Николь, сияя от счастья, бросилась в объятия мужа. На глазах у молодой женщины появились слезы, а Сальватор улыбался. Ничего не понимая, Мишель смотрел то на жену, то на профессора. Наконец, он не выдержал и спросил:

— Что же в конце концов случилось?

— Дорогой, — проговорила Николь сквозь слезы, — у нас будет ребенок.

Это долгожданное известие вызвало в молодом человеке такой прилив энергии, что он подхватил на руки женщину и долго кружил ее по гостиной. А потом долго и горячо жал руку профессора.